Константин

Георгиевич ПАУСТОВСКИЙ 1892 - 1968

Рассказ (новелла) « Снег »

Составила учитель русского языка и литературы старшей школы № 2 города Капана Асатрян Нарине

Рассказ (новелла) «Снег»

Константин Георгиевич

Паустовский

Рассказ ( новелла )

« Снег »

О рассказе (новелле) Паустовского «Снег»

Тема войны у Константина Паустовского звучит несколько иначе, чем у других писателей этого периода.

В 1943 году написана новелла (рассказ) «Снег».

И это глубоко лирическое произведение несколько выпадало из общего настроя боевых маршей, патриотической патетики литературных произведений того времени.

Пересказ Паустовский Снег

Актриса Татьяна Петровна с дочерью Варей и старухой нянькой переехала из Москвы в небольшой городок и поселилась в доме старика Потапова. Спустя месяц старик Потапов умер.

Старик Потапов умер через месяц после того, как Татьяна Петровна поселилась у него в доме. Татьяна Петровна осталась одна с дочерью Варей и старухой нянькой. Маленький дом - всего в три комнаты - стоял на горе, над северной рекой, на самом выезде из городка. За домом, за облетевшим садом,

белела берёзовая роща.

Пересказ Паустовский Снег

Татьяна Петровна знала, что у него остался сын, который служил на Черноморском флоте. Глядя на его фотокарточку, Татьяна Петровна думала, что уже видела где-то этого человека, но где именно, не могла вспомнить.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Татьяна Петровна знала, что у Потапова остался сын моряк, что он сейчас в Черноморском флоте. На столе рядом с моделью крейсера стояла его карточка.

Иногда Татьяна Петровна брала её, рассматривала и, нахмурив тонкие брови, задумывалась. Ей все казалось, что она где-то его встречала, но очень давно, ещё до своего неудачного замужества. Но где? И когда?

Пересказ Паустовский Снег

Из письма сына старика Татьяна Петровна узнала, что лейтенант Николай Потапов, получил отпуск и ехал домой. Он очень соскучился по отцу и по своему дому и думал о том, сохранилось ли всё так, как было до его ухода на войну.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

"Я часто вспоминаю тебя, папа, - читала дальше Татьяна Петровна, - и наш дом, и наш городок. Всё это страшно далеко, как будто на краю света. Я закрываю глаза и тогда вижу: вот я отворяю калитку, вхожу в сад. Зима, снег, но дорожка к старой беседке над обрывом расчищена, а кусты сирени все в инее. … Звонит ли колокольчик у дверей? Я так и не успел его починить. Неужели я все это увижу опять? Неужели опять буду умываться с дороги нашей колодезной водой из кувшина? Помнишь? … Может быть, когда выпишусь из госпиталя, меня отпустят ненадолго домой. Не знаю. Но лучше не жди".

Приехав домой, Потапов первым делом идёт в сад, сад своего детства, сад своих надежд, в сад своих мечтаний. Сад для Потапова – это маленький кусочек родины, нуждающийся в защите. Сберечь сад – значит, сберечь Родину.

Пересказ Паустовский Снег

Приехавший на побывку лейтенант Потапов уже на вокзале узнал, что отец умер, а в доме их живёт эвакуированная актриса из Москвы с дочерью. Мысль о том, что в отцовском доме живут чужие люди, показалась Николаю Потапову невыносимой.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Утром Татьяна Петровна сказала Варе, чтобы она взяла деревянную лопату и расчистила дорожку к беседке над обрывом. … А сама Татьяна Петровна исправила колокольчик над дверью. … Днём Татьяна Петровна … привела из города старика настройщика. …Чех, настроив рояль, сказал, что рояль старый, но очень хороший.

… Когда он ушёл, Татьяна Петровна осторожно заглянула во все ящики письменного стола и нашла пачку витых толстых свечей Она вставила их в подсвечники на рояле. Вечером она зажгла свечи, села к роялю, и дом наполнился звоном.

Когда Татьяна Петровна перестала играть и погасила свечи, в комнатах запахло сладким дымом, как бывает на ёлке.

Пересказ Паустовский Снег

Потапов с опаской решил пойти посмотреть на родной дом, в котором всё ему до боли родное и где после смерти его отца живут другие люди. Его встретила женщина, провела в дом.

Николай Потапов застал всё в доме таким, каким привык видеть.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Потапов подошёл к дому в сумерки. Он осторожно открыл калитку, вошёл в сад. К беседке вела расчищенная в снегу дорожка. … И пойдёмте в дом. Не надо здесь стоять. … зазвенел колокольчик. Он вошёл в дом, … почувствовал слабый запах берёзового дыма и увидел Архипа (кота). Архип сидел на диване и зевал. … - Пойдёмте! - сказала Татьяна Петровна и провела Потапова в кухню.

Там в кувшине стояла холодная колодезная вода, висело знакомое льняное

полотенце с вышитыми дубовыми листьями.

Потапов весь вечер не мог избавиться от странного ощущения, будто он живёт в лёгком, но очень прочном сне. Всё в доме было таким, каким он хотел его видеть. Те же ноты лежали на рояле, те же витые свечи горели, потрескивая, и освещали маленький отцовский кабинет. Даже на столе лежали его письма из госпиталя - лежали под тем же старым компасом, под который отец всегда клал письма.

Пересказ Паустовский Снег

И Николай Потапов, и Татьяна Петровна все время ощущают, что как будто знакомы давно, ведь у них так много общего. Татьяна Петровна сказала Потапову, что они, кажется, виделись.

Потапов согласился, но тоже не смог припомнить, где и когда.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

А потом, поздним вечером, Татьяна Петровна, сидя у рояля и осторожно

перебирая клавиши, обернулась к Потапову и сказала:

- Мне все кажется, что где-то я уже видела вас.

- Да, пожалуй, - ответил Потапов.

Он посмотрел на неё. Свет свечей падал сбоку, освещал половину её лица.

Потапов встал, прошёл по комнате из угла в угол, остановился.

- Нет, не могу припомнить, - сказал он глухим голосом.

Татьяна Петровна обернулась, испуганно посмотрела на Потапова, но ничего не ответила.

Пересказ Паустовский Снег

Наутро она проводила его на вокзал и, прощаясь, сказала: «Пишите. Мы теперь как родственники. Правда?» Он кивнул .

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Потапову постелили в кабинете на диване, но он не мог уснуть. Каждая минута в этом доме казалась ему драгоценной, и он не хотел терять её. В четыре часа Татьяна Петровна тихо открыла дверь и позвала Потапова.

Он зашевелился.

Пересказ Паустовский Снег

Наутро она проводила его на вокзал и, прощаясь, сказала: «Пишите. Мы теперь как родственники. Правда?» Он кивнул.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

- Пора, вам надо вставать, - сказала она. – Очень жалко мне вас будить!

Татьяна Петровна проводила Потапова на станцию через ночной город.

После второго звонка они попрощались. Татьяна Петровна протянула Потапову обе руки, сказала.

- Пишите. Мы теперь как родственники. Правда? Потапов ничего не ответил, только кивнул головой.

Пересказ Паустовский Снег

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Через несколько дней Татьяна Петровна получила от Потапова письмо с дороги. "Я вспомнил, конечно, где мы встречались, - писал Потапов, - но не хотел говорить вам об этом там, дома. Помните Крым в двадцать седьмом году.

Осень. Старые платаны в Ливадийском парке. Меркнущее небо, бледное море. Я шёл по тропе в Ореанду. На скамейке около тропы сидела девушка. Ей было, должно быть, лет шестнадцать. Она увидела меня, встала и пошла навстречу.

Пересказ Паустовский Снег

И Николай Потапов, и Татьяна Петровна все время ощущали, что как будто знакомы давно, ведь у них так много общего.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Когда мы поравнялись, я взглянул на неё. Она прошла мимо меня быстро, легко, держа в руке раскрытую книгу. Я остановился, долго смотрел ей вслед. Этой девушкой были вы. Я не мог ошибиться.

Я смотрел вам вслед и почувствовал тогда, что мимо меня прошла женщина, которая могла бы разрушить всю мою жизнь или дать мне огромное счастье.

Я понял, что могу полюбить эту женщину до полного отречения от себя.

Тогда я уже знал, что должен найти вас, чего бы это ни стоило».

Пересказ Паустовский Снег

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Так я думал тогда, но все же не двинулся с места. Почему – не знаю. С тех пор я полюбил Крым и эту тропу, где я видел вас только мгновение и потерял навсегда. Но жизнь оказалась милостивой ко мне, я встретил вас. И если все окончится хорошо и вам понадобится моя жизнь, она, конечно, будет ваша. Да, я нашёл на столе у отца своё распечатанное письмо. Я понял всё и могу только благодарить вас издали".

Пересказ Паустовский Снег

Это простое человеческое счастье, которому война не помеха, но без которого на войне так одиноко.

Рассказ (новелла) Паустовский Снег

Татьяна Петровна отложила письмо, туманными глазами посмотрела па снежный сад за окном, сказала.

- Боже мой, я никогда не была в Крыму! Никогда! Но разве теперь это может иметь хоть какое-нибудь значение?

И стоит ли разуверять его? И себя!

Она засмеялась, закрыла глаза ладонью. За окном горел, никак не мог погаснуть неяркий закат.

Старик Потапов умер через месяц после того, как Татьяна Петровна поселилась у него в доме. Татьяна Петровна осталась одна с дочерью Варей истарухой нянькой.

Маленький дом – всего в три комнаты – стоял на горе, над северной Рекой, на самом выезде из городка. За домом, за облетевшим садом, белела березовая роща. В ней с утра до сумерек кричали галки, носились тучами над голыми вершинами, накликали ненастье.

Татьяна Петровна долго не могла привыкнуть после Москвы к пустынному городку, к его домишкам, скрипучим калиткам, к глухим вечерам, когда было слышно, как потрескивает в керосиновой лампе огонь.

«Какая я дура! – думала Татьяна Петровна. – Зачем уехала из Москвы, бросила театр, друзей! Надо было отвезти Варю к няньке в Пушкино – там не было никаких налетов, – а самой остаться в Москве. Боже мой, какая я дура!»

Но возвращаться в Москву было уже нельзя. Татьяна Петровна решила выступать в лазаретах – их было несколько в городке – и успокоилась. Городок начал ей даже нравиться, особенно когда пришла зима и завалила его снегом. Дни стояли мягкие, серые. Река долго не замерзала; от ее зеленой воды поднимался пар.

Татьяна Петровна привыкла и к городку, и к чужому дому. Привыкла к расстроенному роялю, к пожелтевшим фотографиям на стенах, изображавшим неуклюжие броненосцы береговой обороны. Старик Потапов был в прошлом корабельным механиком. На его письменном столе с выцветшим зеленым сукном стояла модель крейсера «Громобой», на котором он плавал. Варе не позволяли трогать эту модель. И вообще не позволяли ничего трогать.

Татьяна Петровна знала, что у Потапова остался сын-моряк, что он сейчас на Черноморском флоте. На столе рядом с моделью крейсера стояла его карточка. Иногда Татьяна Петровна брала ее, рассматривала и, нахмурив тонкие брови, задумывалась. Ей все казалось, что она где-то его встречала, но очень давно, еще до своего неудачного замужества. Но где? И когда?

Моряк смотрел на нее спокойными, чуть насмешливыми глазами, будто спрашивал: «Ну что ж? Неужели вы так и не припомните, где мы встречались?»

– Нет, не помню, – тихо отвечала Татьяна Петровна.

– Мама, с кем ты разговариваешь? – кричала из соседней комнаты Варя.

– С роялем, – смеялась в ответ Татьяна Петровна.

Среди зимы начали приходить письма на имя Потапова, написанные одной и той же рукой. Татьяна Петровна складывала их на письменном столе. Однажды ночью она проснулась. Снега тускло светили в окна. На диване всхрапывал серый кот Архип, оставшийся в наследство от Потапова.

Татьяна Петровна накинула халат, пошла в кабинет к Потапову, постояла у окна. С дерева беззвучно сорвалась птица, стряхнула снег. Он долго сыпал белой пылью, запорошил стекла.

Татьяна Петровна зажгла свечу на столе, села в кресло, долго смотрела на язычок огня, – он даже не вздрагивал. Потом осторожно взяла одно из писем, распечатала и, оглянувшись, начала читать.

«Милый мой старик, – читала Татьяна Петровна, – вот уже месяц, как я лежу в госпитале. Рана не очень тяжелая. И вообще она заживает. Ради бога, не волнуйся и не кури папиросу за папиросой. Умоляю!»

«Я часто вспоминаю тебя, папа, – читала дальше Татьяна Петровна, – и наш дом, и наш городок. Все это страшно далеко, как будто на краю света. Я закрываю глаза, и тогда вижу: вот я отворяю калитку, вхожу в сад. Зима, снег, но дорожка к старой беседке над обрывом расчищена, а кусты сирени все в инее. В комнатах трещат печи. Пахнет березовым дымом. Рояль, наконец, настроен, и ты вставил в подсвечники витые желтые свечи – те, что я привез из Ленинграда. И те" же ноты лежат на рояле: увертюра к «Пиковой даме» и романс «Для берегов отчизны дальной…» Звонит ли колокольчик у дверей? Я так и не успел его починить. Неужели я все это увижу опять? Неужели опять буду умываться с дороги нашей колодезной водой из кувшина? Помнишь? Эх, если бы ты знал, как я полюбил все это отсюда, издали! Ты не удивляйся, но я говорю тебе совершенно серьезно: я вспоминал об этом в самые страшные минуты боя. Я знал, что защищаю не только всю страну, но и вот этот ее маленький и самый милый для меня уголок – тебя, и наш сад, и вихрастых наших мальчишек, и березовые рощи, за ре-коп и даже кота Архипа. Пожалуйста, не смейся и не качай головой.

Может быть, когда выпишусь из госпиталя, меня отпустят ненадолго домой. Не знаю. Но лучше не жди».

Татьяна Петровна долго сидела у стола, смотрела широко открытыим глазами за окно, где в густой синеве начинался рассвет, думала, что нот со дня на день может приехать с фронта в этот дом незнакомой человек и ему будет тяжело встретить здесь чужих людей и увидеть все совсем не таким, каким он хотел бы увидеть.

Утром Татьяна Петровна сказала Варе, чтобы она взяла деревянную лопату и расчистила дорожку к беседке над обрывом. Беседка была совсем ветхая. Деревянные ее колонки поседели, заросли лишаями. Л сама Татьяна Петровна исправила колокольчик над дверью. На нем была отлита смешная надпись: «Я вишу у дверей – звони веселей!» Татьяна Петровна тронула колокольчик. Он зазвенел высоким голосом. Кот Архип недовольно задергал ушами, обиделся, ушел из прихожей: веселый звон колокольчика казался ему, очевидно, нахальным.

Днем Татьяна Петровна, румяная, шумная, с потемневшими от волнения глазами, привела из города старика настройщика, обрусевшую чеха, занимавшегося починкой примусов, керосинок, кукол, гармошек и настройкой роялей. Фамилия у настройщика была очень смешная: Невидаль. Чех, настроив рояль, сказал, что рояль старый, но очень хороший. Татьяна Петровна и без него это знала.

Когда он ушел, Татьяна Петровна осторожно заглянула во все ящики письменного стола и нашла пачку витых толстых свечей. Она вставила их в подсвечники па рояле. Вечером она зажгла свечи, села к роялю, и дом наполнился звоном.

Когда Татьяна Петровна перестала играть и погасила свечи, в комнатах запахло сладким дымом, как бывает на елке.

Варя не выдержала.

– Зачем ты трогаешь чужие вещи? – сказала она Татьяне Петровне. – Мне не позволяешь, а сама трогаешь? И колокольчик, и свечи, а Рояль – все трогаешь. И чужие ноты на рояль положила.

Любовь Федоровна Воронкова

Снег идёт

Подружки

Вот и лето прошло… Глубокая осень стоит на дворе. Листья облетели с деревьев, цветы засохли, трава пожелтела. Не поют птицы в лесу, не шумят жнейки в поле, не пылят по дорогам машины, тяжело груженные хлебом, – урожай убран с полей. Только слышно, как с утра до вечера шумит молотилка на колхозном гумне и в два голоса наперебой стрекочут веялки.

Утром мать втащила в избу большое деревянное корыто, а дедушка наточил сечки. Таня обрадовалась:

– Капусту рубить!

Дедушка взял топорик и пошёл в огород подрубать кочаны. Таня сказала:

– Я тоже пойду в огород. Я помогать буду!

– Иди помогай, – сказала мать, – только оденься получше. Помогай и за себя и за меня, потому что мне некогда с вами капусту рубить – я на молотьбу ухожу.

Таня оделась. Заправила со лба под платок светлые завитушки и побежала в огород. Пусто было в огороде: ни морковки, ни огурчика. Только большие растрёпанные кочаны сиротливо сидели на грядках.

– Дедушка, уж им тут стало скучно, – сказала Таня, – морковка – в подполе, и репа, и картошка лежат себе там, а кочаны живут здесь одни, и на них ветер холодный дует!

– А вот мы сейчас их тоже отсюда уберём, – сказал дедушка. – Я буду подрубать, а ты в кучку таскай.

Дедушка подрубал кочаны, и они скатывались в межу. А Таня таскала их в кучку. Кочаны были крепкие, тугие. А попадались такие, что и не поднять.

– Эти не таскай, – сказал дедушка, – эти я сам принесу.

А потом собрал кочаны в корзину и понёс домой. Таня тоже за ним побежала, но увидела, что Алёнка стоит на своём крыльце.

– Алёнка! – закричала Таня. – Пойдём к нам, у нас капусту рубят!

– А я в валенках, – сказала Алёнка, – как мне по грязи?

– А ты сторонкой проберись.

– Ну ладно. Сейчас проберусь.

У Алёнки были очень большие валенки. Она стала пробираться сторонкой, оступилась и попала в лужу. Таня рассердилась:

– Вот всегда ты, Алёнка, в лужи попадаешь!

– А вот и нет, не всегда! – сказала Алёнка.

– А вот и да, всегда!

– А вот и нет!

Тут Алёнка опять попала в лужу и не стала больше спорить. Но раз валенки всё равно уж промокли, она побежала к Тане прямо по грязи, не разбирая дороги.

Звонко и часто стучала сечка в избе. Бабушка рубила капусту.

– Бабушка, давай мы тоже рубить будем, – сказала Таня. – Мы тебе помогать пришли!

Но бабушка ответила:

– Вы лучше кочерыжки погрызите. А уж капусту я как-нибудь сама изрублю.

Таня и Алёнка набрали кочерыжек и пошли на крыльцо. Они уселись на ступеньки и стали чистить кочерыжки. Кочерыжки хрустели, как сахар. И сладкие были, как сахар. Одну кочерыжку Алёнка засунула себе в карман:

– А эту Дёмке отнесу. Он тоже кочерыжки любит. Даже в колхозный огород за ними бегал – вон куда, за реку!.. У нас ещё капусту не рубили.

– Бери, – сказала Таня. – Ты побольше бери!

Алёнка взяла ещё две и сунула их в другой карман.

– Ладно, – сказала она. – А когда у нас будут капусту рубить, ты к нам тоже придёшь. Какую захочешь кочерыжку, такую и выберешь!

Снег идёт

Подули студёные ветры, и зима загудела в трубу:

«Я иду-у-у!.. Я бреду-у-у!..»

Зачерствела грязь на дороге, стала жёсткой, как камень. Лужицы промёрзли до дна. Вся деревня стала тёмная, скучная – и дорога, и избы, и огород, и лес… Таня сидела дома, играла в куклы и на улицу не глядела. Но пришла бабушка с колодца и сказала:

– Вот и снежок пошёл!

Таня подбежала к окну:

– Где снежок пошёл?

За окном густо падали и кружились снежинки, так густо, что сквозь них даже соседнего двора не было видно. Таня схватила платок и выбежала на крыльцо:

– Снег идёт!

Всё небо и весь воздух были полны снежинок. Снежинки летели, падали, кружились и снова падали. Они ложились на чёрствую грязь на дороге. И на все деревенские крыши. И на замороженные лужицы. И на изгороди. И на разрытые огородные грядки. И на деревья. И на ступеньки крыльца. И на зелёный байковый Танин платок… Таня подставила ладонь – они и на ладонь упали. Таня стала их разглядывать. Когда снежинки летят, они как пух. А когда разглядишь поближе, то увидишь звёздочки, и все они резные, и все разные. У одной лучики широкие и зубчатые, у другой – острые, как стрелки. Но разглядывать их долго не пришлось – снежинки растаяли на тёплой ладони.

Бабушка понесла пойло овцам в хлев и раскрыла дверь. А белая корова Милка думала, что её в стадо выпускают. Обрадовалась, замотала головой и вышла из хлева. Но вышла и остановилась. Где же трава? Где же лужайки?

– Что смотришь? – сказала бабушка. – Думала куда-нибудь в клевер убежать? Или в кусты запрятаться? А вот и нет ничего. Иди-ка лучше обратно в хлев, там хоть тепло.

Бабушка отнесла ей охапку зелёного сена, но Милка всё стояла и глядела кругом. Тогда Таня взяла хворостину и погнала её в хлев:

– Ступай, ступай! Что вышла уши морозить? Тут тебя снегом занесёт!

А снег всё шёл и шёл. Снежинки всё кружились и падали. После обеда Таня вышла гулять и не узнала свою деревню. Стала она вся белая – и крыши белые, и дорога белая, и огород белый, и лужок белый…

А потом выглянуло солнышко, снег заблестел, загорелись искорки. И Тане стало так весело, будто праздник наступил. Она побежала к Алёнке и застучала в окно:

– Алёнка, выходи скорее – к нам зима пришла.

Лепёшки с творогом

Пшеница в этом году в колхозе уродилась богатая. Хорошо удобрили колхозники землю, глубоко вспахали, сортовыми семенами засевали поле – вот и хлеба на трудодни досталось много. Алёнкина мать напекла пшеничных лепёшек с творогом. Алёнка взяла себе лепёшку, и Алёнкин братишка Дёмушка взял. Тогда Алёнкина мать сказала:

– Что ж, вы будете лепёшки есть, а Тане на вас глядеть? На-ка и тебе, Танюшка!

– А у нас бабушка в воскресенье напечёт пирогов с капустой, – сказала Таня и взяла лепёшку.

Все трое вышли на улицу.

Увидела их ворона с дерева, спустилась пониже, а сама то одним глазом, то другим поглядывает на творожные лепёшки.

– Не гляди, не гляди, – сказал Дёмушка, – всё равно не дадим!

И спрятал руку с лепёшкой за спину.

Все глядели на ворону и не заметили, как прибежал озорной пёс Снежок. Он подошёл к Дёмушке сзади, понюхал вкусную лепёшку и схватил её зубами. Схватил и убежал и хвостом замотал от радости.

Дёмушка сразу заревел на всю улицу.

– А ты куда глядел? – закричала на него Алёнка. – Ты что – галок ловил?

– Я не галок… я на ворону…

– «На ворону»! Ну вот, лепёшку-то и проворонил!

А потом Алёнке стало жалко Дёмушку, она отломила от своей лепёшки половину и дала ему. Таня тоже отломила от своей половину. И стало у Дёмушки всех больше: у Тани одна половинка, у Алёнки одна половинка, а у Дёмушки – две!

Паустовский Константин

Константин Паустовский

Старик Потапов умер через месяц после того, как Татьяна Петровна поселилась у него в доме. Татьяна Петровна осталась одна с дочерью Варей и старухой нянькой.

Маленький дом - всего в три комнаты - стоял на горе, над северной рекой, на самом выезде из городка. За домом, за облетевшим садом, белела березовая роща. В ней с утра до сумерек кричали галки, носились тучами над голыми вершинами, накликали ненастье.

Татьяна Петровна долго не могла привыкнуть после Москвы к пустынному городку, к его домишкам, скрипучим калиткам, к глухим вечерам, когда было слышно, как потрескивает в керосиновой лампе огонь.

"Какая я дура! - думала Татьяна Петровна. - Зачем уехала из Москвы, бросила театр, друзей! Надо было отвезти Варю к няньке в Пушкино - там не было никаких налетов, - а самой остаться в Москве. Боже мой, какая я дура!"

Но возвращаться в Москву было уже нельзя. Татьяна Петровна решила выступать в лазаретах - их было несколько в городке - и успокоилась. Городок начал ей даже нравиться, особенно когда пришла зима и завалила его снегом. Дни стояли мягкие, серые.

Река долго не замерзала; от ее зеленой воды поднимался пар.

Татьяна Петровна привыкла и к городку и к чужому дому. Привыкла к расстроенному роялю, к пожелтевшим фотографиям на стенах, изображавшим неуклюжие броненосцы береговой обороны. Старик Потапов был в прошлом корабельным механиком. На его письменном столе с выцветшим зеленым сукном стояла модель крейсера "Громобой", на котором он плавал. Варе не позволяли трогать эту модель. И вообще не позволяли ничего трогать.

Татьяна Петровна знала, что у Потапова остался сын моряк, что он сейчас в Черноморском флоте. На столе рядом с моделью крейсера стояла его карточка. Иногда Татьяна Петровна брала ее, рассматривала и, нахмурив тонкие брови, задумывалась. Ей все казалось, что она где-то его встречала, но очень давно, еще до своего неудачного замужества. Но где? И когда?

Моряк смотрел на нее спокойными, чуть насмешливыми глазами, будто спрашивал: "Ну что ж? Неужели вы так и не припомните, где мы встречались?".

Нет, не помню, - тихо отвечала Татьяна Петровна.

Мама, с кем ты разговариваешь? - кричала из соседней комнаты Варя.

С роялем, - смеялась в ответ Татьяна Петровна.

Среди зимы начали приходить письма на имя Потапова, написанные одной и той же рукой. Татьяна Петровна складывала их на письменном столе. Однажды ночью она проснулась. Снега тускло светили в окна. На диване всхрапывал серый кот Архип, оставшийся в наследство от Потапова.

Татьяна Петровна накинула халат, пошла в кабинет к Потапову, постояла у окна. С дерева беззвучно сорвалась птица, стряхнула снег. Он долго сыпал белой пылью, запорошил стекла.

Татьяна Петровна зажгла свечу на столе, села в кресло, долго смотрела на язычок огня, - он даже не вздрагивал. Потом она осторожно взяла одно из писем, распечатала и, оглянувшись, начала читать.

"Милый мой старик, - читала Татьяна Петровна, - вот уже месяц, как я лежу в госпитале. Рана не очень тяжелая. И вообще она заживает. Ради бога, не волнуйся и не кури папиросу за папиросой. Умоляю!"

"Я часто вспоминаю тебя, папа, - читала дальше Татьяна Петровна, - и наш дом, и наш городок. Все1 это страшно далеко, как будто на краю света. Я закрываю глаза и тогда вижу: вот я отворяю калитку, вхожу в сад. Зима, снег, но дорожка к старой беседке над обрывом расчищена, а кусты сирени все в инее. В комнатах трещат печи. Пахнет березовым дымом. Рояль, наконец, настроен, и ты вставил в подсвечники витые желтые свечи - те, что я привез из Ленинграда. И те же ноты лежат на рояле: увертюра к "Пиковой даме" и романс "Для берегов отчизны дальней". Звонит ли колокольчик у дверей? Я так и не успел его починить. Неужели я все это увижу опять? Неужели опять буду умываться с дороги нашей колодезной водой из кувшина? Помнишь? Эх, если бы ты знал, как я полюбил все это отсюда, издали! Ты не удивляйся, но я говорю тебе совершенно серьезно: я вспоминал об этом в самые страшные минуты боя. Я знал, что защищаю не только всю страну, но и вот этот ее маленький и самый милый для меня уголок - и тебя, и наш сад, и вихрастых наших мальчишек, и березовые рощи за рекой, и даже кота Архипа. Пожалуйста, не смейся и не качай головой.

Может быть, когда выпишусь из госпиталя, меня отпустят ненадолго домой. Не знаю. Но лучше не жди".

Татьяна Петровна долго сидела у стола, смотрела широко открытыми глазами за окно, где в густой синеве начинался рассвет, думала, что вот со дня на день может приехать с фронта в этот дом незнакомый человек и ему будет тяжело встретить здесь чужих людей и увидеть все совсем не таким, каким он хотел бы увидеть.

Утром Татьяна Петровна сказала Варе, чтобы она взяла деревянную лопату и расчистила дорожку к беседке над обрывом. Беседка была совсем ветхая. Деревянные ее колонки поседели, заросли лишаями. А сама Татьяна Петровна исправила колокольчик над дверью. На нем была отлита смешная надпись: "Я вишу у дверей - звони веселей!" Татьяна Петровна тронула колокольчик. Он зазвенел высоким голосом. Кот Архип недовольно задергал ушами, обиделся, ушел из прихожей- веселый звон колокольчика казался езду, очевидно, нахальным.

Днем Татьяна Петровна, румяная, шумная, с потемневшими от волнения глазами, привела из города старика настройщика, обрусевшего чеха, занимавшегося починкой примусов, керосинок, кукол, гармоник и настройкой роялей. Фамилия у настройщика была очень смешная: Невидаль. Чех, настроив рояль, сказал, что рояль старый, но очень хороший. Татьяна Петровна и без него это знала.

Когда он ушел, Татьяна Петровна осторожно заглянула во все ящики письменного стола и нашла пачку витых толстых свечей Она вставила их в подсвечники на рояле. Вечером она зажгла свечи, села к роялю, и дом наполнился звоном.

Когда Татьяна Петровна перестала играть и погасила свечи, в комнатах запахло сладким дымом, как бывает на елке.

Варя не выдержала.

Зачем ты трогаешь чужие вещи? - сказала она Татьяне Петровне. - Мне не позволяешь, а сама трогаешь И колокольчик, и свечи, и рояль - все трогаешь. И чужие ноты на рояль положила.

Потому что я взрослая, - ответила Татьяна Петровна.

Варя, насупившись, недоверчиво взглянула на нее. Сейчас Татьяна Петровна меньше всего походила на взрослую. Она вся как будто светилась и была больше похожа на ту девушку с золотыми волосами, которая потеряла хрустальную туфлю во дворце. Об этой девушке Татьяна Петровна сама рассказывала Варе.

Еще в поезде лейтенант Николай Потапов высчитал, что у отца ему придется пробыть не больше суток. Отпуск был очень короткий, и дорога отнимала все время.

Поезд пришел в городок днем. Тут же, на вокзале, от знакомого начальника станции лейтенант узнал, что отец его умер месяц назад и что в их доме поселилась с дочерью молодая певица из Москвы.

Эвакуированная,- сказал начальник станции. Потапов молчал, смотрел за окно, где бежали с чайниками пассажиры в ватниках, в валенках. Голова у него кружилась.

Да, - сказал начальник станции, - хорошей души был человек. Так и не довелось ему повидать сына.

Когда обратный поезд э - спросил Потапов.

Спасибо, - ответил Потапов и вышел

Начальник посмотрел ему вслед, покачал головой.

Потапов прошел через город, к реке. Над ней висело сизое небо. Между небом и землей наискось летел редкий снежок. По унавоженной дороге ходили галки. Темнело. Ветер дул с того берега, из лесов, выдувал из глаз слезы.

"Ну что ж! - сказал Потапов - Опоздал. И теперь это все для меня будто чужое - и городок этот, и река, и дом".

Он оглянулся, посмотрел на обрыв за городом. Там стоял в инее сад, темнел дом. Из трубы его поднимался дым. Ветер уносил дым в березовую рощу.

Потапов медленно пошел в сторону дома. Он решил в дом не заходить, а только пройти мимо, быть может заглянуть в сад, постоять в старой беседке. Мысль о том, что в отцовском доме живут чужие, равнодушные люди, была невыносима. Лучше ничего не видеть, не растравлять себе сердце, уехать и забыть о прошлом!

"Ну что же, - подумал Потапов, - с каждым днем делаешься взрослее, все строже смотришь вокруг".

Потапов подошел к дому в сумерки. Он осторожно открыл калитку, но все же она скрипнула. Сад как

бы вздрогнул. С веток сорвался снег, зашуршал. Потапов оглянулся. К беседке вела расчищенная в снегу дорожка. Потапов прошел в беседку, положил руки на старенькие перила. Вдали, за лесом, мутно розовело небо - должно быть, за облаками подымалась луна. Потапов снял фуражку, провел рукой по волосам. Было очень тихо, только внизу, под горой, бренчали пустыми ведрами женщины - шли к проруби за водой.

Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
А.Сурков «Землянка»

Память о самом сокровенном для каждого человека становится своеобразной связью между поколениями. Ради нашей жизни гибли молодые солдаты Великой Отечественной войны. Связь поколений. Что это значит для меня? Как я это ощущаю? В нашем семейном альбоме есть очень затертая, старая фотография моей бабушки Ани. Эту фотографию, которая была частицей родного дома, всю войну проносил мой дедушка Лаврентий в солдатской гимнастерке. Бабушка Аня рассказывала, как она одна с сыном, моим дядей, пережила трудное время, как трудился а в госпитале, ждала дедушку Лаврентия. Спасибо им за верность друг другу, ᴨᴏᴛому что благодаря их любви преданности появилась моя мама и я. Вот такая связь, по-моему существует между теми, кто живет в двухтысячном году, и теми, кто воевал, защищал Родину в сорок первом – в сорок пятом.

О войне, о людях на войне мы узнаем из произведений писателей, для которых война – это часть жизни

В романах и повестях Быкова, Астафьева, Бондарева, Бакланова главный герой показан на передовой, в госпитале. Они писали о человеке на войне, в бою.

К.Паусᴛᴏʙский пишет об этом событии по-своему

В своих произведениях он рассказывает о том, как война настигает мирных людей в их обыденности, «гражданской» жизни. Новелла «Снег» нанесена Паусᴛᴏʙский в тревожном напряжении сороктретьего. Глубоко лирическое, нежное произведение автора было смелым шагом для того времени. Начальный период войны в литературе совершенно особый. Воззвания и стихи, полные патриотических мотивов, боевые марши и лирические песни, художественные очерки – все это было подчинено одной идее – идее гнева и возмездия. Вся жизнь страны, каждого человека былиориентированы только на победу.

Паусᴛᴏʙский не стремился в своих произведениях акцентировать внимание на жестокостях и тяготах войны. Он хотел внести в суровое, скудное существование людей немного радости, напомнить о близких людях, о родном доме.

В новелле «Снег» писатель представил нам то, что выпало тогда немногим, но было желанным для всех. Действие происходит в маленькой пустынном городке, где поселились эвакуированная из Москвы актриса с дочерью. Паусᴛᴏʙский так нарисовал ϶ᴛόᴛуголок России, что, наверное, каждый мог узнать свой родной дом. Писатель сумел увидеть человеческое родство своих героев

В их душах нет корысти, жизненного отчаяния, а есть вера в будущее, которое неразрывно связано с ушедшим прошлым. Все это Татьяна Петровна узнала из письма сына Потапова: «Эх, если бы ты знал, как я полюбил все это отсюда, издали! Я вспоминал об этом в самые страшные минуты боя. Я знал, что защищаю не только всю страну, но и вот ϶ᴛόᴛее маленький и самый милый для меня уголок – и тебя, и наш сад, и вихрастых наших мальчишек, и бредовые рощи за рекой, и даже кота Архипа». Татьяна Петровна начала ждать человека с фронта. Она сделала все так в доме, как запомнил, как мечтал лейтенант Николай Потапов. Он не надеялся увидеть родной дом после известия о смерти отца.

сле известия о смерти отца. Пошел просто посмотреть. Мастерство Паусᴛᴏʙского, как писателя, проявилось в умении оживить природу, сад. Человек, его чувства, раскрываются через пейзаж, через оживший сад: «Сад как бы вздрогнул. С веток сорвался снег, зашуршал».

Герои этого рассказа все время ощущают, что знакомы давно. Такого рода происходит между людьми, у которых много общего. Рано утром Потапов уезжает на фронт. Татьяна Петровна обещает ждать его. Вот оно простое человеческое счастье, без которого в той страшной войне одиноко.

В рассказе у Паусᴛᴏʙского нет ничего лишнего. Название произведения становится одним из главных действующих лиц. Все чистое, хорошее с Татьяной Петровной и Потаповым происходит на фоне снега

В начале рассказа героиня недовольна собой, городком, куда попала волею судьбы. Но постепенно она успокоилась, «особенно когда пришла зима и завалила его (городок) снегом». Татьяной Петровной однажды ночью проснулась: «Снег тускло светили в окна. С дерева беззвучно сорвалась птица, стряхнула снег».

И у лейтенанта Потапова лучшие воспоминания родного дома тоже о зиме: «Зима, снег, но дорожка к старой беседке над обрывом расчищена, а кусты сирени все в инее».

На могилу отца они идут вместе. «Туманная луна поднялась уже высоко

В её свете слабо светились березы, бросали на снег легкие тени», - таков пейзаж, где нет войны, где человек с фронта восстанавливает свои силы. Поэтический образ снега еще раз подчеркивает чистоту отношений между героями.

Паусᴛᴏʙский в своем рассказе показал ценности «незамысловатых» вещей, тех самых, которые помогали поддерживать в человеке мужество жить и бороться. Не случайно в то трудное время появились старинный вальс «Осенний сон», запел Марк Бернс в кинофильме «Два бойца», были написаны песня «Землянка» А.Суркова и лирические стихи К.Симонова:
Жди меня, и я вернусь. Информация с сайта Бигреферат.ру / сайт
Только очень жди.

Страница 1 из 1

Рецензия на фильм «Ностальгия»

Автор - Андрей Бондарь 2001-12-24 «…человек не создан для счастья, существуют вещи поважнее, чем счастье. Поиски Истины - это мучительный путь…» (Андрей Тарковский) Традиция лучшей части русского кино - это традиция духовного поиска. Причём сразу же необходимо заметить, что духовный поиск ничего общего не имеет с религией. Дух присутствует в каждом человеке (в том числе и в атеисте), и потому духовный поиск происходит независимо от религий. Кинорежиссёры, которые не просто ставили в своих фильмах вопросы о смысле человеческого существования, но которые и по-настоящему искали ответы на эти вопросы....

Рецензия на трилогию о русских женщинах Ф. А. Абрамова

Есть женщины в русских селеньях... Н. А. Некрасов Повести Федора Абрамова - “Деревянные кони”, “Пелагея” и “Алька” - были завершены почти одновременно - в 1969 и 1971 годах. Писатель придал им особое значение. В этих повестях воплощена история русской деревни, многострадальной жизни крестьян и прежде всего русской женщины. Трилогия начинается повестью “Деревянные кони”. В ней рассказывается о жизни Милентьевны, русской крестьянки. Про жизнь ее мы узнаем из рассказов Евгении - невестки Милентьевны. И жизнь эта была далеко не легкой. Шестнадцати лет Милентьевну замуж выпихнули. От рассвета до заката - непосильная работа, заботы по дому. Двух сыновей на войне убили. Но выстояла Милентьевна, выдержала все невзгоды. И даже теперь, несмотря на свою старость, не могла сидеть без работы. Каждое утро уходила в лес за грибами. Возвращалась еле живая, но не хотела покоряться усталости, немощи и возрасту. (А шел Милентьевне уже седьмой десяток.) Однажды пришла она совсем больная и слегла. Но через два дня нужно было ехать ей домой (она гостила у одного из своих сыновей), так как внучке обещала приехать к “школьному дню”. И вот, несмотря на свою болезнь, ливень и грязь за окном, несмотря на то, что сын не приехал за ней, пошла пешком, увязая в грязи, покачиваясь от порывов ветра и слабости. Ничто не могло помешать ей сдержать свое обещание, данное внучке. ...

Рецензия на текст В. Я. Лакшина про книги в нашей жизни

Книга – важнейший источник информации, огромный сгусток энергии и источник человеческого наслаждения. Об этом пишет В. Я. Лакшин в рецензируемой работе.

В работе автора все предложения связаны между собой грамматически и по смыслу. Текст Лихачёва полностью соответствует публицистическому стилю. Рассуждения логичны; выводы автора вытекают один из другого.

В своём тексте автор поднимает актуальную проблему – воспитание любви в людях к книгам. Ведь книга – это важный источник “глубокой информации”. Книги нам знакомят с чужими странами, рассказывают о привычках, качествах других людей. Благодаря им, мы расширяем свои знания, лучше понимаем людей, узнаём много нового, интересного для себя, то есть книга нас развивает....

Рецензия на спектакль Драматического театра по драме А.Н.Островского «Бесприданница»

В 1878 г. Островским была написана одна из его известнейших пьес, «Бесприданница». Перед постановкой пьесы автор несколько раз читал её в московских литературных и артистических кругах. И, как пишет сам Островский, «все единогласно признали «Бесприданницу» лучшим из всех» его «произведений». Её первая постановка состоялась на сцене Малого театра. Однако сначала её сценическое воплощение не вызвало таких восторгов широкой публики. Шли годы, и все популярней она становилась на сценах театров(и не только России). Многие актеры мечтали сыграть Ларису Дмитриевну или Карандышева. Горячо любима эта пьеса и в наши дни. ...

Рецензия на роман Ч.Т. Айтматова "Плаха"

Рецензия на роман Ч.Т. Айтматова "Плаха" Одним из наиболее ярких произведений современной русской литературы является роман Чингиза Айтматова "Плаха". В его произведении затрагиваются насущные проблемы общества, вопросы добра и зла, отношения между человеком и природой, между человеком и обществом. Ч. Айтматов писал: "Трудно установить, что такое людская жизнь. Во всяком случае, бесконечные комбинации всевозможных человеческих отношений, всевозможных характеров настолько сложны, что никакой сверхсовершенной компьютерной системе не под силу сынтегрировать общую кривую самых обычных человеческих натур". ...