— это процесс, при котором выявляется соответствие между совершенным лицом общественно опасным деянием и признаками конкретного состава преступления, описанного в одной из статей Особенной части УК РФ, а в необходимых случаях — и Общей части уголовного закона.

Квалифицировать преступление — дать ему правовую оценку и определить соответствующую статью УК РФ, а следовательно, установить тождество между конкретным актом человеческого поведения и законодательной конструкцией.

Точная квалификация преступлений является одним из важнейших требований законности, ибо она выступает определенной гарантией соблюдения прав и интересов граждан.

Основание квалификации — совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления.

Предпосылками квалификации преступления является установление всех фактических обстоятельств дела и уяснение признаков состава преступления, содержащихся в диспозиции статьи Особенной части.

В процессе квалификации преступлений:

• выясняется, является ли данное деяние преступным (ст. 14 УК РФ);
• выясняется объект (а в ряде случаев и предмет) преступного посягательства;
• производится анализ признаков, входящих в его объективную и субъективную стороны;
• выясняются необходимые правовые требования, предъявляемые к субъекту преступления.

Субъекты квалификации — дознаватель, следователь, суд.

Виды квалификации:

• официальная — дается на всех стадиях уголовного судопроизводства следователем, дознавателем, судом;
• неофициальная — дается учеными, студентами, иными лицами в частном порядке.

Конкуренция норм — наличие двух или нескольких уголовных законов, в равной мере предусматривающих наказуемость данного деяния.

Виды конкуренции уголовно-правовых норм:

• в содеянном одновременно усматриваются признаки двух и более составов, один из которых предусмотрен общей, другой — специальной нормой Особенной части УК РФ. Одна из норм (специальная) с большей детализацией отражает признаки преступления, по которой и наступает уголовная ответственность;
• конкуренция части и целого, при которой должна применяться норма, с наибольшей полнотой охватывающая все фактические признаки совершенного деяния;
• конкуренция составов с отягчающими и смягчающими обстоятельствами — приоритет отдается статье, предусматривающей более мягкую меру наказания;
• конкуренция специальных норм с различными отягчающими обстоятельствами (особо квалифицирующими признаками)- окончательная квалификация должна быть осуществлена по наиболее тяжкому обстоятельству.

Общее правило квалификации преступления при конкуренции уголовно-правовых норм состоит в том, что применяется та норма, которая с наибольшей точностью, детализацией и полнотой охватывает все фактические признаки совершенного преступления.

Значение квалификации преступлений:

• она позволяет решить вопрос о наличии либо отсутствии основания уголовной ответственности;
• правильная квалификация преступлений позволяет суду назначить справедливое наказание за содеянное.

Теории и основы квалификации преступлений

В переводе с латинского термин «квалификация» означает качество. Отсюда при первом приближении квалификация преступления есть отнесение содеянного по качественным признакам к определенному классу, виду преступлений.

О квалификации преступлений говорят в двух смыслах:

• как о деятельности, определенном логическом процессе;
• как о результате деятельности, итоговой правовой оценке общественно опасного вида поведения и закреплении этой оценки в соответствующем процессуальном документе.

Здесь уместно сравнение с терминами «убийство», «хищение», означающими и процесс (лишения жизни, изъятия и завладения имуществом), и результат (смерть человека, нажива). Следует согласиться с тем, что подчеркнуть связь и единство этих аспектов — деятельности и результата - применительно к квалификации более важно, чем отметить их различие.

Определенные расхождения среди ученых имеются относительно сущности квалификации деяния: что она собой представляет — установление и закрепление соответствия между признаками содеянного и состава преступления либо тождества, подобия. Видимо, точнее определять уголовно-правовую квалификацию как деятельность по соотнесению (сопоставлению) признаков содеянного и признаков состава преступления, итогом которой является констатация совпадения или несовпадения таковых признаков.

От правильной квалификации преступлений зависят многие правовые последствия: признание наличия основания уголовной ответственности; возможность (или невозможность) освобождения от уголовной ответственности; вид и размер наказания; вид учреждения, в котором должно содержаться лицо в случае лишения его свободы; возможности признания наличия того или иного вида рецидива; условия досрочного освобождения от наказания; подсудность; применение ареста и т.д. Отсюда видно, что квалификация (уголовно-правовая оценка) содеянного — весьма ответственный акт, от качества осуществления которого зависят и будущее обвиняемого, и нормальное функционирование правосудия.

В зависимости от оснований квалификацию делят на официальную и неофициальную, правильную и неправильную, позитивную и негативную.

Выделяют философскую, логическую, психологическую и правовую основы квалификации преступлений.

Философской (методологической) основой квалификации является соотношение единичного и общего. Единичное (преступление) выражает качественную определенность оцениваемого явления, его индивидуальность, своеобразие. Общее (уголовно-правовая норма) — это абстракция, которая отражает лишь типичные признаки явления.

Ввиду того, что общее (норма) существует в отдельном преступлении, наличествует теоретическая база для установления совпадения признаков содеянного и состава преступления: сопоставляются конкретное, единичное (преступление) и общее (норма).

Логическая основа состоит в том, что квалификация преступления — это продукт мыслительной деятельности, в основе которой лежит дедуктивное умозаключение: большей посылкой (суждением) при этом выступает уголовно-правовое предписание, а меньшей (вторым суждением) — признаки содеянного, на основе чего делается вывод о подобии (тождестве) фактических признаков содеянного и признаков состава, предусмотренного уголовно-правовой нормой. При квалификации преступлений используются иногда и иные формы умозаключений, в частности разделительно-категорический силлогизм (например, при разграничении тайности-открытости хищения).

Правовую основу квалификации преступлений составляет , а конкретнее — как необходимое и достаточное основание уголовной ответственности. Большинство его признаков описаны в соответствующих статьях Особенной части УК, остальные — в статьях Общей части.

Психологическая основа квалификации заключается в том, что квалификация есть мыслительный процесс , осуществляемый конкретным лицом в связи с решением конкретной задачи.

Естественно, на формы и итоги решения влияет множество привходящих обстоятельств интеллектуального и эмоционального характера (уровень знаний, жизненный и профессиональный опыт, психофизиологическое состояние, наличие времени, сложность задачи, настрой на объективность или обвинительный уклон, умение и желание противостоять «телефонному праву» и т.д.).

Понятие и значение квалификации преступлений

Важное место в применении занимает квалификация преступлений. Под ней в науке уголовного права обычно понимается установление соответствия или тождества признаков совершенного общественно опасного деяния признакам предусмотренного уголовным законом преступления . Вывод о таком соответствии или тождестве (или при отрицательном ответе — несоответствии) делается путем сопоставления признаков фактически совершенного деяния с признаками уголовно-правовой нормы, формулирующей тот уголовно-пра- вовой запрет, который, как это предполагается, и нарушен этим деянием. Сопоставление происходит только по признакам соответствующей уголовно-правовой нормы. Иные характеристики совершенного деяния, не предусмотренные ею, во внимание не принимаются, хотя они и могут иметь важное значение для уголовной ответственности лица, например для назначения наказания, или приобретать важное значение доказательственного плана. Но как выделить те признаки, которые имеют квалификационное значение? Для этого служит конструкция состава преступления, т. е., как отмечалось в гл. 6 учебника, совокупность установленных уголовным законом объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние как преступление.

Любого преступления (кража это или хулиганство, убийство или разбой) обязательно включает четыре элемента: объект, объективную сторону, субъект, субъективную сторону. Содержание же признаков того либо другого состава преступления, характеризующих названные элементы, может существенно отличаться. Например, для состава убийства, совершенного без отягчающих или без смягчающих обстоятельств, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК, не являются признаками состава преступления место и время совершения убийства (независимо от их особенностей налицо состав именно этого преступления).

Для состава незаконной охоты такой признак, как место совершения преступления, напротив, является обязательным (входит в этот состав), и от него (как и от других признаков, указанных в уголовном законе, формулирующих этот состав) будет зависеть решение вопроса о признании соответствующего деяния уголовно наказуемой охотой (в п. «г» ч. 1 ст. 258 УК таким признаком является, например, территория заповедника или заказника). В связи с этим определить заранее, сколько именно признаков, характеризующих данное общественно опасное деяние, образуют состав конкретного преступления, без обращения к соответствующей уголовно-правовой норме, с которой сопоставляется данное деяние, нельзя. И если признаки совершенного деяния совпадут с признаками уголовно-правовой нормы, то налицо будет то соответствие, которое необходимо для квалификации преступления, для окончательного вывода о том, что это деяние подлежит квалификации именно по данной статье УК, а не по какой-либо другой.

Квалификация преступления всегда есть уголовно-правовая оценка фактических обстоятельств дела. Их установление — необходимое условие правильной квалификации. Каждое преступление сопровождается большим количеством различных обстоятельств и фактов. Однако далеко не все они имеют уголовно-правовое значение, т. е. не все влияют на преступность и наказуемость содеянного. Уголовно-правовое значение имеют только те фактические обстоятельства, которые одновременно являются признаками соответствующего состава преступления.

За установлением фактических обстоятельств уголовного дела следует выбор уголовно-правовой нормы, в соответствии с которой и квалифицируется совершенное лицом общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом. Установление уголовно-правовой нормы не состоит лишь в формальном выборе нормы права. Необходимо проверить, является ли норма действующей, не вносились ли в нее изменения, выяснить вопросы ее действия во времени и в пространстве, удостовериться в правильности (подлинности) текста правового акта, содержащего норму, в соответствии с которой происходит квалификация преступления. Правильная квалификация преступления невозможна и без уяснения смысла и содержания соответствующей правовой нормы, т. е. без ее толкования.

Установление фактических обстоятельств дела и установление уголовно-правовой нормы соотносятся друг с другом как отдельное и общее. Так, уголовно-правовая норма об ответственности за кражу дает собирательный образ всех проявлений этого преступления через такие признаки, как «тайное хищение чужого имущества» (ч. 1 ст. 158 УК). Конкретные проявления тайного способа хищения разнообразны, однако все они содержат признаки, сформулированные в уголовно-правовой норме об ответственности за кражу. Все они (несмотря на те или иные различия фактического исполнения кражи) совпадают между собой, так как лицо, совершившее любую кражу, считает, что оно совершает се незаметно от других, т. е. тайно. Поэтому при квалификации рассматриваемого преступления отбрасываются все случайные характеристики кражи, отличающие одну кражу от другой, а в расчет принимаются только объединяющие признаки, сформулированные в уголовном законе («тайное хищение чужого имущества»).

Итоговый вывод о том, что установленные фактические обстоятельства соответствуют установленной уголовно-правовой норме, формулирующей определенный состав преступления, по своей логической форме соответствует дедуктивному силлогизму. В нем установленные фактические обстоятельства служат меньшей посылкой. В качестве же большей посылки выступает уголовно-правовая норма, к которой «примеряют» установленные факты. Однако процесс квалификации в целом нельзя сводить только к дедукции, так как достижение истины при квалификации преступления невозможно без взаимосвязи дедукции и индукции. Например, установление фактических обстоятельств дела, как и всякое накопление фактов, происходит преимущественно индуктивным путем.

Сопоставление фактических обстоятельств дела и уголовно- правовой нормы осуществляется по методике, проверенной многолетней судебной и прокурорско-следственной практикой. Суть ее заключается в сопоставлении фактических данных с уголовно-правовой нормой по всем элементам состава преступления. По общему правилу процесс квалификации преступления обычно начинается с установления объекта и объективной стороны преступления, а заканчивается установлением субъекта и субъективной стороны. При этом квалификация преступления может быть признана правильной лишь тогда, когда все без исключения обстоятельства, связанные со всеми элементами преступления, имеются в наличии и точно соответствуют признакам того или иного состава преступления, предусмотренного уголовным законом.

Квалификация преступления осуществляется в ходе предварительного расследования уголовного дела (дознания, предварительного следствия), предания суду, судебного разбирательства и вынесения приговора. Она же входит и в задачу кассационного и надзорного разбирательства по уголовному делу. Итоги квалификации преступления, т. е. вывод о том, что данное деяние содержит состав преступления, соответствующий установленной уголовно-правовой норме, отражаются в важнейших уголовно-процессуальных актах: в постановлении о возбуждении уголовного дела и в отказе от его возбуждения, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в постановлении о применении в отношении подозреваемого (обвиняемого) меры пресечения, в обвинительном заключении, в обвинительном приговоре и т. д. В них квалификация преступления фиксируется путем точного наименования всех тех статей уголовного закона, в соответствии с которыми подлежит уголовной ответственности и наказанию лицо, совершившее преступление. Следует подчеркнуть, что при квалификации содеянного должны быть точно указаны статьи как Обшей, так и Особенной частей УК, в которых так или иначе сформулированы признаки установленного состава преступления. При этом если отдельные признаки состава, а тем более виды состава (основной, при смягчающих обстоятельствах, квалифицированный) обособлены в самостоятельных частях, а также пунктах статьи Особенной части УК, это должно быть также учтено в квалификации.

Так, если кража имущества совершена группой лиц по предварительному сговору, содеянное должно квалифицироваться по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК. Также должны указываться и статьи Обшей части УК, формулирующие условия ответственности за предварительную или совместную преступную деятельность (например, ст. 30, 34 УК). Например, если при совершении убийства без отягчающих и смягчающих обстоятельств наряду с исполнителем был и пособник, то его действия должны квалифицироваться по ч. 5 ст. 33 и ч. 1 ст. 105 УК. Если же исполнитель такого преступления не смог достичь поставленной цели (например, выстрелил в потерпевшего, но промахнулся), то его действия следует квалифицировать как покушение на убийство, т. е. по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 (или ч. 2) ст. 105 УК.

Квалификация преступления — один из ответственнейших моментов в деятельности правоприменительных органов. В связи с этим уголовно-процессуальный закон наделяет правоприменителя самыми широкими полномочиями в принятии им решения о квалификации преступления. Это же обусловливает и полную ответственность соответствующего правоприменителя за принятое им по делу решение, выразившееся в квалификации преступления.

Значение квалификации преступления многопланово. Поскольку установление в том или ином деянии признаков соответствующего состава преступления достигается только путем квалификации, то она выступает правовым обоснованием привлечения лица к уголовной ответственности, применения мер процессуального принуждения, предъявления обвинения, предания суду, назначения наказания, направления в соответствующее исправительное учреждение (квалификация может влиять, например, на определение режима отбывания наказания в виде лишения свободы) либо исполнения иного наказания, т. е. правовым обоснованием уголовной ответственности и наказания лица, совершившего преступление, либо освобождения его от уголовной ответственности и наказания. Таким образом, квалификация преступления отражает не только охранительные уголовно-правовые отношения, но и смежные с ними уголовно-процессуальные и уголовно-исполнительные отношения. Во всех указанных случаях правильная квалификация преступлений есть непременное соблюдение принципа законности в деятельности суда, прокурорских, следственных органов и органов дознания. Вместе с тем надо иметь в виду, что сложность процесса квалификации, а также недостатки в деятельности правоохранительных органов (невнимательное отношение к делу, недобросовестность или низкая профессиональная подготовка отдельных работников этих органов) приводят иногда к ошибкам в квалификации преступлений.

Именно квалификация является официальным признанием наличия юридического факта (события преступления), порождающего охранительное уголовно-правовое отношение, и ею, следовательно, определяется содержание прав и обязанностей субъектов этого отношения. Эти права и обязанности вытекают из той уголовно-правовой нормы (или норм), в соответствии с которой квалифицируется преступление. Такое признание означает, что государство в лице суда (с помощью прокурорско- следствснных органов, а также органов дознания) вправе подвергнуть соответствующее лицо (совершившее преступление) специфическим мерам государственного принуждения, в конечном счете — уголовному наказанию. Такому праву корреспондирует обязанность преступника подвергнуться указанным мерам. Однако те же правоприменительные органы осуществляют возникшее у них при этом право в сочетании с их обязанностями привлекать лицо, совершившее преступление, к уголовной ответственности в соответствии с определенной формой вины (нельзя, например, привлекать к ответственности за умышленное преступление, если деяние совершено по неосторожности), основываясь на том, как уголовный закон формулирует объект и объективную сторону этого преступления и какую дает характеристику субъекту и субъективной стороне этого преступления. По отношению к самому преступнику эти обязанности правоприменительных органов являются его субъективным правом. И все это определяется формулировкой обвинения, основанной на квалификации преступления, выступающей правовым обоснованием уголовной ответственности преступника. Следует отмстить, что квалификация, отграничивающая преступное поведение от непреступного, стоит и на страже прав и законных интересов лиц, не совершивших преступного деяния.

Правильная квалификация преступления имеет важное криминологическое значение, так как на ее основе выявляется качественная структура преступности и разрабатываются действенные меры по предупреждению и пресечению преступлений. Неправильная же квалификация может дать искаженную картину состояния и динамики преступности, что повлечет ошибки в планировании профилактической работы.

Квалификация преступления имеет значение и для , так как успехи или трудности в квалификации показывают законодателю степень правоприменительной эффективности тех или иных уголовно-правовых норм и могут стать основанием для внесения в них соответствующих изменений и дополнений.

В науке уголовного права чаще всего рассматривается и исследуется квалификация отдельных видов преступлений (против личности, против собственности и т. д.), что является предметом изучения Особенной части уголовного права. Кроме того, исследуются и научные основы квалификации преступлений (общие принципы и методы, используемые при квалификации любых преступных деяний).

Уголовный закон — юридическая основа квалификации преступлений

Квалификация преступления есть уголовно-правовая оценка установленных фактических обстоятельств дела, означающая, что совершенное лицом общественно опасное деяние содержит состав преступления, предусмотренный соответствующей уголовно-правовой нормой (например, грабежа или разбоя, умышленного или неосторожного уничтожения или повреждения имущества). Уголовный закон, как было отмечено, есть единственный источник сведений о содержании того или иного состава преступления и его признаков. Основанием законодательного определения любого состава преступления является диспозиция статьи Особенной части УК, где даются указания законодателя и на объект, и на объективную сторону, и на субъект, и на субъективную сторону соответствующего преступления.

При этом необходимо учитывать и предписания статей Общей части УК, определяющих, например, возраст уголовной ответственности за совершение того либо иного преступления, содержание умысла и неосторожности, понятие невменяемости, исключающей уголовную ответственность. Без учета этих и многих других признаков, предусмотренных нормами Общей части УК, нельзя решить вопрос о наличии в деянии лица состава определенного преступления, т. е. нельзя правильно квалифицировать совершенное лицом общественно опасное деяние (нормы Общей части УК предусматривают также особенности уголовной ответственности за предварительную и совместную преступную деятельность).

Разумеется, что законодатель не всегда может дать исчерпывающее описание всех признаков состава преступления. Язык закона отличается лаконизмом, способностью охватить соответствующей формулировкой повторяющиеся, типичные ситуации. Одновременно уголовный закон — практически единственный (с оговорками ст. 1 УК, касающимися норм

Конституции РФ и общепризнанных принципов и норм международного права) источник уголовного права. В связи с этим при квалификации преступления всегда возникает очень важный вопрос: каким образом уяснить действительную волю законодателя? Каким образом конкретизировать букву закона применительно к ситуации фактически совершенного деяния? Ответ зависит в первую очередь от особенностей законодательного выражения соответствующих уголовно-правовых предписаний. Немаловажное значение могут иметь нормативные акты других отраслей права, судебная практика, материалы доктринального толкования уголовного закона. Однако соотношение этих источников в раскрытии воли законодателя, их роль в толковании уголовного закона и квалификации преступлений существенно зависят от особенностей формулирования уголовно-правовых запросов.

Например, ч. 1 ст. 105 УК определяет убийство как «умышленное причинение смерти другому человеку». Уголовный закон не дает расшифровки понятий начала жизни и ее конца (наступления смерти), без чего невозможно установить, было ли в действительности убийство. При этом данные о начале жизни позволяют отграничить убийство от уголовно наказуемого аборта, а данные о конце жизни помогают решить вопрос об уголовной ответственности за оконченное убийство и отграничении его от покушения на убийство. Следует отметить, что юридическая (уголовно-правовая) наука основывает свои выводы по этим вопросам на данных медицинской науки, которые, естественно, не остаются раз и навсегда неизменными. Таким образом, не являясь обязательным по своей юридической природе, доктринальное толкование при квалификации преступления во многих случаях является все же необходимым.

В бланкетных диспозициях, которые для уяснения признаков запрещенного уголовным законом общественно опасного деяния отсылают к нормативным актам других отраслей права, первостепенное значение для установления всех компонентов определенного состава преступления принадлежит нормативным актам других отраслей права, к которым делается отсылка в уголовном законе. Эти диспозиции представляют собой, специфический способ формулирования уголовно-правовых предписаний (техники уголовного закона) и являются наиболее ярким свидетельством взаимосвязи уголовного права с другими отраслями права. Анализ действующего законодательства позволяет утверждать, что нет такой отрасли права, нормы которой не входили бы органически в уголовно-правовые. Так, в содержание бланкетных диспозиций входят нормы конституционного (ст. 136 УК), административного (ст. 264 УК), гражданского (ст. 146 УК), трудового (ст. 143 УК) и других отраслей права. Таким образом, при бланкетном способе описания уголовно-правового запрета условия уголовной ответственности за совершение соответствующего общественно опасного деяния содержатся не только непосредственно в уголовном законе, но и в нормах других отраслей права. И это вовсе не противоречит самостоятельности и исключительности уголовно-правового запрета, так как нормы других отраслей права, помещенные в оболочку уголовного закона, превращаются в «клеточку» уголовно-правовых норм, в уголовно- правовую «материю» (разумеется, что вне такой связи нормативные акты других отраслей права никогда не могут служить источником уголовного права). Указание на нормы других отраслей права в бланкетных диспозициях обычно дается в общей форме, путем указания на соответствующие нормативные акты или правила. Это делается, во-первых, в целях достижения стабильности уголовного закона (изменение нормативных актов других отраслей права может и не повлечь изменения формулировки уголовного закона) и, во-вторых, для того, чтобы не загромождать УК нормативными актами других отраслей права.

Ошибки, допускаемые в судебной практике при квалификации преступлений, составы которых сформулированы в бланкетных диспозициях уголовного закона, чаще всего свидетельствуют о том, что суды иногда невнимательно относятся к установлению фактов нарушения нормативных актов именно других отраслей права (не уголовного).

Так, гражданин В. был осужден за преступное нарушение правил дорожного движения. В. следовал по трассе Москва-Челябинск на личном автомобиле. В условиях ограниченной видимости и меняющихся погодных условий он, по мнению суда, не выбрал скорость, обеспечивающую безопасность движения, и, не справившись с управлением, совершил наезд на оградительный столб, в результате чего его жене, ехавшей с ним, был причинен вред здоровью. Председатель Верховного Суда РФ внес в президиум областного суда протест об отмене приговора и прекращении производства по делу за отсутствием в действиях В. состава преступления в связи с тем, что вина В. в нарушении правил дорожного движения не установлена, а следовательно, в них отсутствует и состав преступления. Президиум областного суда протест удовлетворил, указав, что по делу установлено, что В. наехал на столб не в результате нарушения правил безопасности движения (он их не нарушал), а вследствие гололеда и сильного бокового ветра: именно эти обстоятельства послужили причиной того, что машину резко развернуло и она ударилась об оградительный столб.

Круг нормативных актов, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовного закона, очень широк — от федеральных законов и других нормативных правовых актов России и субъектов РФ до различных ведомственных нормативных актов. Это не может не накладывать на правоприменителя специфические обязанности при квалификации преступлений, предусмотренных бланкетной диспозицией. Во-первых, нужно отыскать именно необходимый нормативный акт, что при их многочисленности непросто. Например, ст. 143 УК предусматривает уголовную ответственность за нарушение правил охраны труда. Очевидно, что, сколько ведомств, столько и соответствующих нормативных актов об охране труда, имеющих ведомственную специфику. Во-вторых, многочисленность таких актов, естественно, приводит к тому, что они часто меняются, в связи с чем при квалификации соответствующего преступления всегда возникает вопрос о необходимости проверки юридической силы тех или иных актов (вступили ли они в силу, не прекратили ли они свое действие, не заменены ли другими нормативными актами).

Необходимость конкретизации уголовно-правовых запретов, содержащихся в описательных диспозициях (в которых более или менее подробно раскрываются признаки соответствующего состава преступления), на первое место выдвигает разъяснение уголовного закона, содержащегося в материалах судебной практики. При этом среди многообразия судебного толкования особо следует выделить разъяснения Пленума Верховного Суда РФ (в соответствии со ст. 126 Конституции РФ), сделанные на основании обобщения судебной практики и судебной статистики по делам той или иной категории и оформленные в соответствующих постановлениях.

Трудно переоценить для уяснения буквы закона и значение материалов судебного толкования, даваемого при рассмотрении судами (особенно высшими судебными органами) конкретных уголовных дел. Разумеется, они не имеют обязательной силы при рассмотрении судами сходных или аналогичных дел, но они имеют важное значение для уяснения тех или иных признаков того или иного уголовно-правового запрета. Решения высших судебных инстанций по конкретным делам обычно являются образцом квалифицированности и убедительности (обладают своего рода силой авторитета). Они конкретизируют общее правило (общую норму), сформулированное в тексте уголовного закона, применительно к конкретным жизненным, подчас самым разнообразным, ситуациям.

Квалификация преступлений и их разграничение

Как уже отмечалось, юридической основой квалификации преступлений является уголовно-правовая норма (уголовный закон), формулирующая состав квалифицируемого деяния. В связи с этим установление в этом деянии всех признаков соответствующего преступления требует в первую очередь сопоставления уголовно-правовой нормы и деяния по всем элементам и признакам, образующим тот или иной состав преступления. В случае совпадения всех признаков результатом является квалификация деяния по определенной статье (части статьи) УК. Во многих случаях такое совпадение определенных признаков является также основанием для отграничения одного преступления от другого (в этом смысле квалификация преступления есть разграничение преступлений).

В первую очередь преступления отличаются друг от друга по объекту (родовому, видовому или непосредственному), т. с. по тем общественным отношениям, которые охраняются уголовным законом от преступных посягательств и на причинение вреда которым направлено преступление. В связи с этим объект преступления даже может играть решающую роль при квалификации совершенного общественно опасного деяния по той или иной статье УК.

Так, гражданин Ч. был осужден за фальшивомонетничество (изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг) — изготовление двух денежных купюр, которые 3. принял у него за вещи. Президиум Верховного Суда РФ не согласился с такой квалификацией, исходя из того, что подделка была настолько грубой, что для ее обнаружения не требовалось каких-либо специальных исследований. Ч. сбыл поддельные деньги в расчете на плохое зрение 3. Однако последний в тот же день обнаружил, что деньги, полученные им от Ч., поддельные, и пытался вернуть их ему. Президиум Верховного Суда РФ указал, что изготовленные путем грубой подделки фальшивые деньги не могли попасть в обращение и могли быть использованы лишь для обмана граждан, т. е. объектом преступления в данном случае является не денежно-кредитная система, а собственность, и, следовательно, действия Ч. необходимо квалифицировать не как изготовление и сбыт поддельных денег, а как мошенничество.

В других случаях разграничение преступлений происходит по признакам объективной стороны преступления (общественно опасного действия или бездействия, общественно опасного последствия, причинной связи), субъекта преступления (возраст, вменяемость) и субъективной стороны преступления (вина в форме умысла или неосторожности, мотив, цель). При этом надо помнить, что положения о вине носят характер принципа уголовного права (ст. 5 УК) и с ними связывается решение вопроса об основании уголовной ответственности. Какие бы тяжкие последствия ни наступили от совершенного деяния, но если они допущены невиновно, уголовная ответственность лица за них исключается.

Так, гражданин В. ехал на тракторе в поле за соломой. За ним на лошади с той же целью ехал У. Лошадь была запряжена в сани, на санях сидели также его малолетний сын и две женщины — Л. и К. При обгоне трактора сани полозьями наехали на бревно, опрокинулись, а выпавшая из них Л. попала под трактор и была задавлена. У. был осужден за причинение смерти по неосторожности. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ прекратила дело по обвинению У. за отсутствием в его действиях состава преступления. В своем определении по делу она указала, что на предварительном следствии и в суде установлено, что бревно, от столкновения с которым опрокинулись сани, лежало глубоко под снегом и не было заметно. При таких обстоятельствах гражданин У. не только не должен был предвидеть возможность наезда на него, падение Л. и причинение ей смертельной травмы, но и был не в состоянии при данных конкретных обстоятельствах проявить такую предусмотрительность, которая предотвратила бы наступившие последствия.

Не менее важное значение признаки субъективной стороны имеют для разграничения умышленных преступлений от неосторожных, что резко меняет квалификацию содеянного, а вместе с тем и связанных с ней ответственности и наказания виновного. В качестве признака, отграничивающего преступное деяние от непреступного, а также в плане разграничения преступлений, кроме того, могут выступать мотив и цель преступления.

В связи с тем что преступление может быть не доведено до конца или совершено в соучастии, при квалификации преступления необходимо учитывать специфические положения уголовного закона о предварительной и совместной преступной деятельности, а также особенности приготовления к преступлению и покушения на преступление и роль того или иного лица в совершении преступления (исполнитель, организатор, подстрекатель и пособник).

Важное значение для правильной квалификации преступления имеет и учет ее особенностей при уголовно-правовой оценке множественности преступлений (совокупность и рецидив).

При квалификации преступления возможны случаи, когда совершенное лицом общественно опасное деяние, не образуя идеальной совокупности, подпадает под признаки не одной, а двух или более уголовно-правовых норм. При этом возникает вопрос о том, какая из этих норм с большей точностью предусматривает состав совершенного преступления, — так называемая конкуренция уголовно-правовых норм. Наиболее распространенной является конкуренция общей и специальной нормы. Различие между этими нормами заключается в степени абстракции сформулированного в этих нормах уголовно-правового запрета. Специальная норма всегда в какой-то части уточняет и конкретизирует признаки обшей нормы, из которой она и выделена. Например, служебный подлог есть специальная разновидность злоупотребления должностными полномочиями, а поэтому норма, выраженная в ст. 285 УК, является обшей, а норма, выраженная в ст. 292 УК, — специальной. Специальная норма не меняет, как правило, представления законодателя о пределах запрещенности поведения, предусмотренного общей нормой (в случае отсутствия, например, нормы об ответственности за служебный подлог подобное деяние охватывалось бы нормой об ответственности за злоупотребление должностными полномочиями). Чаще всего назначение специальной нормы состоит в смягчении либо усилении ответственности за нарушение какой-либо разновидности соответствующего уголовно- правового запрета. В уголовно-правовой литературе, посвященной общей теории квалификации преступлений, сформулировано правило, что если преступное деяние подпадает одновременно под признаки общей и специальной норм (т. е. при их конкуренции), то должна применяться специальная норма. Эта позиция была конкретизирована в судебной практике, а теперь закреплена и в УК. В ч. 3 ст. 17 УК устанавливается: «Если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме».

Основной состав преступления характеризует основную форму типа преступления. Он включает признаки, существенные для данного типа правонарушения и свойственные каждому случаю совершения преступления этого вида. В преступлении направленном на “Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости” основным составом будет ч.3 статьи 200.3 Уголовного кодекса РФ. “Привлечение денежных средств граждан для строительства в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости в крупном размере”

Квалифицирующие признаки - это признаки, отягчающие вину и в силу этого влияющие на квалификацию преступления.
Уголовное законодательство предусматривает довольно значительное количество квалифицирующих признаков, из которых наиболее часто в этой роли используются:

· неоднократность,

· систематичность,

· тяжкие последствия,

· насилие,

· судимость,

· особо опасный рецидив,

· организованная группа и др.

Квалифицированный состав преступления - это состав, содержащий квалифицирующие признаки.
Квалифицированный состав преступления, как правило, формулируется в разных частях или пунктах соответствующей статьи Особенной части УК терминологической моделью типа: "То же деяние...".

Квалифицирующие признаки предусмотрены в ч. 2 ст. 200.3 Уголовного кодекса РФ. Согласно ч. 2 ст. 200.3 Уголовного кодекса РФ деяние, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а равно в особо крупном размере. Под особо крупном размером согласно примечанию 1 ст 200.3 УК РФ понимается если сумма привлеченных денежных средств (сделки с денежными средствами) превышает пять миллионов рублей. Практика квалификации преступлений как совершенных группой лиц по предварительному сговору отражает тип опасного поведения соучастников. Она учитывает, что заранее обусловленное распределение ролей между ними подчеркивает устойчивость группы, объединившейся для преступления.

Зачастую характеризуется наличием отработанного плана и способов совершения посягательства, подготовкой орудий и средств, фактическим заранее обусловленным выполнением действий, облегчающих совершение деяния, намеренным созданием условий для последующего его совершения и т.п.

Все эти показатели охватываются одним, более емким признаком - заранее обусловленным распределением ролей. Именно данный критерий используют следственные органы и суды при квалификации конкретных посягательств как совершенных организованной группой

Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору.

В уголовном праве выделяют две разновидности такого соучастия:

соисполнительство по предварительному сговору, когда два или более лица, заранее договорившись, совместно участвуют в совершении преступления. В этом случае группа обладает всеми перечисленными признаками, однако, наличие предварительного сговора свидетельствует о качественно ином содержании - группе лиц по предварительному сговору;

cоучастие в преступлении по предварительному сговору с распределением ролей. Содержание понятия "группы" здесь несколько иное, чем в соисполнительстве.

Группа должна состоять как минимум из трех человек, причем два должны быть соисполнителями, а третий либо организатором, либо подстрекателем или пособником.

Если одно лицо организовало преступление, а второе его выполнило, то в данном случае нет не только группы лиц, но и группы лиц по предварительному сговору (хотя сговор и был), поскольку отсутствует соисполнительство, т.е. участие в выполнении объективной стороны двух лиц. Если лицо организовало привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости, а другое ее совершило, то организатор несет ответственность по п. 3 ст. 33 и ч.1 ст. 200.3 УК, а исполнитель по ч.1 ст. 200.3 УК

Ситуация меняется, когда лицо организовавшее преступление участвует в нем в качестве соисполнителя. Согласно ч.3 ст.34 УК Российской Федерации он должен признаваться соисполнителем и действия виновных квалифицируются как совершенные группой лиц по предварительному сговору. Применительно к преступлению “Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости” действия виновных будут квалифицироваться по ч.2 ст.200.3 УК.

Таким образом, группа лиц по предварительному сговору в качестве обязательных признаков предполагает:

наличие сговора на совершение преступления до момента начала выполнения объективной стороны преступления;

выполнение объективной стороны двумя лицами, т.е. наличие двух исполнителей;

действия соисполнителей квалифицируются непосредственно по статье Особенной части (ч.2 ст. 200.3 УК);

действия других соучастников, если они не участвовали в преступлении в качестве соисполнителей, квалифицируются по ч.1 ст.200.3 УК со ссылкой на ст.33 УК Российской Федерации.

Важное значение приобретает правильное определение вида соучастия и роли соучастников в совершении преступления. Придание группе лиц статуса группы лиц по предварительному сговору повлечет за собой необоснованное повышение наказания. Неправильная квалификация действий соучастников, без учета роли в совершении преступления противоречит ч.1 ст.34 УК Российской Федерации, поскольку ответственность соучастников определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления.

В части 2 статьи 200.2 так же говорится что,Лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности, если сумма привлеченных денежных средств (сделки с денеж ными средствами) возмещена в полном объеме и (или) если указанным лицом приняты меры, в результате которых многоквартирный дом и (или) иной объект недвижимости введены в эксплуатацию. Нельзя оставить без внимание и -Примечания. 1. Деяния, предусмотренные настоящей статьей, признаются совершенными в крупном размере, если сумма привлеченных денежных средств (сделки с денежными средствами) превышает три миллиона рублей, в особо крупном размере - пять миллионов рублей.

Подводя итог необходимо отметить, что совершение преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 200.3 существенно повышает степень общественной опасности преступных деяний и соответственно влечет усиление строгости наказания.

Согласно ст. 32 УК «соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления».

При привлечении каждого из соучастников к уголовной ответственности должно быть установлено, что лицо принимало участие в совершении конкрет­ного преступления, т.е. деяния, прямо предусмотренного в качестве преступления в Особенной части УК. Как следует из определения соучастия, для его наличия необходимо участие в преступлении как минимум двух лиц, обладающих признаками субъекта преступле­ния.

Совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастия.

Действующее уголовное законодательство и наука уголовного права исходят из того, что соучастие возможно лишь в умышленных преступлениях при умышленном объединении усилий двух или более лиц для достижения преступного результата.

Причинение общественно опасных последствий совместными неосторожными действиями двух или более лиц в литературе полу­чило наименование неосторожного сопричинения, что в законода­тельстве в настоящее время отражения не нашло.

Квалификация преступлений, совершенных в соучастии, непосредственно связана с выяснением вопросов о формах и видах соу­частия, которые относятся к числу наиболее дискуссионных в уго­ловном праве. При рассмотрении правил квалификации преступ­лений, совершаемых в соучастии, будем исходить из позиции, что виды соучастия выделяются в зависимости от характера выполняе­мых соучастниками функций. К ним относитсяпростое (соисполнительство) исложное соучастие (соучастие с распределением ролей). В простом соучастии (соисполнительстве) в зависимостиот степени согласованности действий соучастников можно выделить следующие формы соучастия:группа лиц, группа лиц по предвари­тельному сговору, организованная группа, преступное сообщество (преступная организация).

При соучастии в преступлении с распределением ролей лишь исполнитель является лицом, непосредственно совершившим пре­ступление, выполнившим его объективную сторону. Поскольку диспозиции статей Особенной части УК описаны применительно к деяниям исполнителя, при квалификации действий исполнителя не требуется ссылка на ст. 33 УК.

Другие соучастники (организатор, подстрекатель, пособник) са­ми объективную сторону преступления не выполняют, они лишь содействуют исполнителю. Поэтому для квалификации их действий и отражения выполняемых ими функций при квалификации необ­ходима ссылка на ст. 33 УК РФ.

Практика также дает более полную, чем вытекает из закона, уголовно-правовую квалификацию поведения организато­ра, подстрекателя и пособника, давая ссылку не только на ст. 33 УК, но на конкретную часть этой статьи, которая соответствует роли, выполняемой соучастником (организатор - ч. 3 ст. 33, подстрека­тель - ч. 4 ст. 33, пособник -л. 5 ст. 33 УК). Так, действия Бачкало Д., признанного пособником в совершении кражи, были квали­фицированы по ч. 5 ст. 33 и п. «б» ч. 3 ст. 158 УК.

Если организатор, подстрекатель или пособник одновременно является соисполнителем преступления, то его действия квалифи­цируются по статье Особенной части, предусматривающей ответст­венность за это преступление, без ссылки на ст. 33 УК.

Не все случаи совершения лицом умышленного преступления совместно с другими лицами образуют соучастие. Если в соверше­нии преступления участвовали два лица и лишь одно из них облада­ло признаками субъекта, т.е. достигло установленного законом воз­раста ответственности за это преступление и было вменяемым, соу­частия не образуется.Как следует из п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступле­ниях несовершеннолетних», лицо, вовлекшее несовершеннолетне­го, не подлежащего уголовной ответственности, в совершение пре­ступления, в силу ч. 2 ст. 33 УК несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения . Представляется, обозначение указанного лица как исполнителя является не вполне корректным, так как исполнитель появляется только при наличии соучастия, а соучастия в данном случае не образуется, по­добное лицо является единолично действующим субъектом пре­ступления.

Признание лица соучастником преступления предполагает осо­знание им юридически значимых признаков преступления, совер­шаемого исполнителем. «Для решения вопроса об уголовно-право­вой квалификации действий соучастника необходимо установить, что лицо знало не только о факте совершения преступления, но и о ряде его важнейших особенностей. В общей форме можно сказать, что это такие обстоятельства совершения преступления, которые составляют признаки состава преступления. Иными словами, все, что вменяется в вину соучастнику, должно охватываться его умыс­лом».

Признаки, осознание которых является необходимым для квалификации деяния как совершенного в соучастии, могут отно­ситься к любому элементу состава преступления (как к объекту, объективной стороне, так и к субъективной стороне и субъекту пре­ступления), являться как конструктивными, так и квалифицирую­щими (и смягчающими, и отягчающими). Так, лицо, предоставив­шее оружие для совершения убийства, может быть признано пособ­ником убийства только в том случае, если оно осознавало, что объектом преступления, которое намеревался совершить исполнитель, является именно жизнь потерпевшего, а не его, например, здоровье.

Подведем итоги сказанному и сформулируем правила квалифи­кации преступлений, совершенных в соучастии.

1. При соучастии с распределением ролей действия исполните­ля квалифицируются без ссылки на ст. 33 УК.

2. При квалификации действий организатора, подстрекателя и пособника необходима ссылка на ст. 33 УК с указанием конкретной части этой статьи, соответствующей выполняемой лицом роли.

3. Если организатор, подстрекатель или пособник одновре­менно является соисполнителем преступления, то его действия квалифицируются по статье Особенной части, предусматриваю­щей ответственность за это преступление, без ссылки на ст. 33 (ч. 3 ст. 34 УК).

4. Действия лица, использовавшего для совершения преступле­ния другое лицо, не обладающее признаками субъекта преступле­ния, квалифицируются как совершенные единолично действующим субъектом преступления.

5. Конструктивный и квалифицирующий признаки преступле­ния, совершенного исполнителем, имеющие как объективный, так и субъективный характер, учитываются при квалификации дейст­вий всех соучастников, сознанием которых они охватывались, за исключением признаков, относящихся исключительно к личности исполнителя.

6. Квалифицирующие обстоятельства, относящиеся к организа­тору, подстрекателю и пособнику, имеют значение для квалифика­ции действий лишь тех из них, к которым они относятся, и не вме­няются в вину остальным соучастникам.

7. В случае недоведения исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам действия других соучаст­ников следует квалифицировать со ссылкой на соответствующие части ст. 33 и 30 УК.

8. Если подстрекателю не удалось вовлечь другое лицо в совер­шение преступления, его действия следует квалифицировать как приготовление к преступлению - по ч. 1 ст. 30 и соответствующей статье Особенной части УК.

9. Действия лиц, непосредственно участвовавших в совершении преступления со специальным субъектом, как правило, квалифици­руются со ссылкой на соответствующие части ст. 33 УК как дейст­вия организатора, подстрекателя или пособника.

10.При совершении преступления преступной группой не тре­буется ссылка на ч. 2 ст. 33 УК.

Если в статье Особенной части УК указано в качестве квалифицирующего признака на соответствующую форму соучастия, квалификация производится по тому пункту и части статьи, где это от­ражено.

Если статья Особенной части УК не содержит квалифицирую­щего признака, отражающего форму соучастия, квалификация про­изводится по признакам основного состава преступления.

Если в статье Особенной части УК не указана определенная форма соучастия, но предусмотрена более опасная, деяние квали­фицируется по признакам основного состава преступления.

Если в статье Особенной части УК не указана определенная форма соучастия, но предусмотрена менее опасная форма, деяние квалифицируется по тому пункту и части статьи, где отражена эта форма соучастия.

12.Если факт создания организованной группы образует при­знаки самостоятельного состава преступления (ст. 208, 209, 239 УК), содеянное подлежит квалификации по этим статьям, а в слу­чае совершения членами организованной группы преступлений, образующих самостоятельные составы, - по совокупности пре­ступлений.

13.Если создание организованной группы не предусмотрено в Особенной части УК в качестве самостоятельного состава преступ­ления, создание организованной группы следует квалифицировать как приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана.

14.Факт создания преступного сообщества (преступной органи­зации) квалифицируется по ст. 210 УК РФ. Совершаемые преступ­ным сообществом иные преступления квалифицируются самостоя­тельно по совокупности со ст. 210 УК.

15.Действия лиц, не являющихся членами преступной группы, но содействовавших ее деятельности, следует квалифицировать как соучастие преступной группе по соответствующей части ст. 33 УК РФ и статье, предусматривающей ответственность за совершение преступления преступной группой.

16. Квалификация преступления, совершенного группой лиц, лишь одно из которых обладает признаками субъекта преступления, производится без использования квалифицирующего признака, от­ражающего совершение преступления преступной группой.

17. При эксцессе исполнителя действия других соучастников квалифицируются в соответствии с направленностью их умысла. Квалифицирующие признаки, отражающие совершение преступле­ния преступной группой, при этом не вменяются.

Сочетание акцессорного и самостоятельного принципов позволяет решить ряд специальных вопросов ответственности соучастников: о порядке квалификации действий соучастников; времени и месте совершения преступления соучастниками; ответственности соучастников при неоконченном преступлении; при эксцессе исполнителя; соучастии в преступлениях со специальным субъектом; влиянии объективных и субъективных обстоятельств преступления на ответственность соучастников; добровольном отказе соучастников; пределах ответственности соучастников за преступление, совершенное с двумя формами вины.

Порядок квалификации действии соучастников преступления . Согласно ч. 2 ст. 34 УК РФ для квалификации действий исполнителей и соисполнителей не требуется ссылаться на положения Общей части УК РФ о соучастии. В части 3 этой же статьи указывается, что уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 УК РФ, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления.

Данный подход представляется небезупречным. Так, П.Ф. Тельнов совершенно правильно отмечает, что в этом случае «в самом процессе квалификации не получает отражения существование такого важного уголовно-правового явления, как соисполнительство», и это «затрудняет изучение и оценку тенденций, проявляющихся в совместной преступной деятельности» 1 Тельнов П.Ф. Формы соучастия и квалификация преступлений. С. 22. . Аналогичную мысль относительно исполнителя высказывает и А. Кладков: «Выполнение указанного в ч. 2 ст. 34 УК РФ требования означает, что квалификация действий исполнителя скроет тот факт, что преступление совершил не он один, а в соучастии...» 2 Кладков А. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии // Законность. 1998. № 8. С. 26. . Эти же авторы, кроме того, совершенно справедливо предлагают квалифицировать действия соучастников со ссылкой на соответствующую часть статьи, в которой говорится о видах соучастников. Действительно, такая квалификация будет более правильной, так как в этом случае будет отражен характер участия лица в совершении преступления.

Однако возможны ситуации, когда соучастник выполняет несколько ролей (организатора и исполнителя, подстрекателя и пособника и т.д.). Какой роли соучастника мы должны отдать предпочтение при квалификации его действий? В соответствии с уголовным законом (ч. 3 ст. 34 УК РФ) исполнительская деятельность поглощает любую другую деятельность соучастника. В уголовной литературе также отмечается, что исполнительской деятельности должно отдаваться предпочтение. Такое решение данного вопроса является неверным. Непонятно почему, например, мы не должны при квалификации действий соучастника отражать его организаторскую деятельность в том случае, когда он выполнял роли организатора и исполнителя. Ведь организатор - более общественно опасный соучастник, чем исполнитель. Кроме того, неясно как быть, если соучастник является, например, подстрекателем и пособником, а исполнителем не является. Какой роли отдавать предпочтение?

Мы считаем, что в том случае, когда соучастник выполнял несколько ролей, при квалификации его действий каждая из них должна получить отражение. Подобный порядок квалификации будет общим. Он, несомненно, отразит характер и степень участия лица в совместном преступлении, необходимость чего вытекает из требования ч. 1 ст. 34 УК РФ, и поможет реализации принципа справедливости при определении ответственности соучастников. 48% опрошенных сотрудников правоохранительных органов поддерживают именно такую точку зрения.

В соответствии с этим, как нам представляется, положение ст. 34 УК РФ (ч. 2, 3) о квалификации действий различных видов соучастников преступления должно быть изменено и сформулировано следующим образом:

«Уголовная ответственность соучастника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, с указанием части или частей статьи 33 настоящего Кодекса соответственно характеру его участия в совместно совершаемом преступлении».

Время и место совершения преступления соучастниками . Вопрос о времени и месте совершения преступления соучастниками до сих пор остается спорным в юридической литературе. Вместе с тем он имеет серьезное практическое значение. Нетрудно, например, представить себе ситуацию, отмечает Е.М. Журавлева, когда организатор, подстрекатель или пособник выполнили свои функции до 1 января 1997 г., а исполнитель позднее, т.е. после вступления в силу нового Уголовного кодекса 2 См.: Журавлева Е.М. Действие уголовного закона во времени // Рос. юстиция. 1996. № 10. С. 17. . В этом случае возникает вопрос: По какому уголовному закону определяются преступность и наказуемость деяний соучастников?

В отношении исполнителя временем совершения преступления, бесспорно, будет время совершения им общественно опасного действия (бездействия). Относительно же организатора, подстрекателя и пособника мнения исследователей разделились. По мнению одних, для соучастников временем совершения преступления будет момент совершения преступления исполнителем. Другие считают, что время совершения преступления любого соучастника определяется моментом совершения им деяния, в котором выразилось его участие в преступлении.

Действительно, исходя из некоторой акцессорности характера ответственности организатора, подстрекателя или пособника (например, в соответствии с ч. 5 ст. 34 УК РФ), можно предположить, что время совершения преступления данными соучастниками зависит от времени совершения преступления исполнителем. Однако такой вывод является поспешным, поскольку определенные факты указывают на его уязвимость. Во-первых, согласно ч. 1 ст. 34 УК РФ, ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Это означает, как уже отмечалось, что основание ответственности каждого соучастника имеет индивидуальный характер и зависит от фактически выполненного им деяния, т.е. от его роли в совершении преступления. Во-вторых, участие совместно действующего лица в совершении преступления нередко ограничивается определенными функциями, выполняемыми им, скажем, на стадии приготовления, и по мере дальнейшей реализации преступления исполнителем соучастник уже не осуществляет никакой деятельности. Например, участие лица в преступлении может ограничиться простым пособничеством путем предоставления орудия совершения преступления. Поэтому вполне может быть ситуация, когда участник на момент осуществления им «пособничества» не достиг возраста уголовной ответственности, а исполнитель осуществляет объективную сторону преступления только после достижения данным лицом такого возраста. «Следуя правилу о существовании единого времени совершения преступления всеми соучастниками, - справедливо замечает Е.М. Журавлева, - придется признать необходимость привлечения к ответственности пособника, невзирая на то, что в момент фактического его участия в совершении преступления действие соответствующего уголовного закона на него не распространялось» 4 Журавлева Е.М. Действие во времени российского уголовного законодательства. М., 1999. С. 37. . В-третьих, в соответствии с ч. 2 ст. 9 УК РФ временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного деяния независимо от времени наступления последствий. Применительно к совместной преступной деятельности это означает, что временем совершения преступления соучастниками следует считать время совершения ими соответствующего деяния, определяемого их ролью в совершении преступления.

На основании этого более предпочтительной является точка зрения, в соответствии с которой время совершения преступления для каждого соучастника определяется моментом совершения им деяния, в котором выразилось его участие в преступлении. В приведенном примере деяние исполнителя должно квалифицироваться по УК РФ 1996 года, а в отношении деяний других соучастников возможны различные варианты в зависимости от того, как они соотносятся с принципами, закрепленными в ст. 10 УК РФ 1996 года. Поэтому М.Г. Мельников совершенно правильно указывает на необходимость разграничения при соучастии времени совершения преступления и момента его окончания (реализации исполнителем объективной стороны преступления). Более того, как нам представляется, при соучастии необходимо учитывать и особенность соотношения времени совершения преступления и стадий совершения преступления: время совершения преступления для организатора, подстрекателя и пособника исходя из смысла ч. 1 ст. 30 УК РФ, всегда будет совпадать со стадией приготовления, несмотря на то, что исполнитель доводит преступление до конца.

Вопрос о месте совершения преступления соучастниками, по нашему мнению, должен решаться подобным же образом.

Ответственность соучастников при неоконченном преступлении . Относительно ответственности соучастников преступления за приготовление к преступлению и покушение на преступление возникает ряд вопросов.

Приготовление к преступлению традиционно рассматривается в качестве деятельности по созданию условий для совершения преступления. Часть 1 ст. 30 УК РФ приготовление к преступлению определяет как «приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам». В нашем случае представляет интерес приготовление к преступлению путем приискания соучастников и их сговора на совершение преступления. Следует заметить, что прежний УК РСФСР 1960 года не указывал на подобные подготовительные действия, они входили в понятие иного умышленного создания условий для совершения преступления.

Необходимо определиться с понятиями «приискание соучастников» и «сговор на совершение преступления» и провести четкую границу между ними. Отдельные авторы не делают этого и утверждают, что под приисканием соучастников и сговором на совершение преступления понимается простое соглашение между двумя и более лицами на совершение преступления. По сути, эти понятия сводятся к одному - соглашение на совершение преступления. Обоснованна ли данная позиция?

По словарю С.И. Ожегова, сговор - соглашение в результате переговоров; соглашение же определяется как взаимное согласие, договоренность. Мы видим, что понятия «сговор», «соглашение» и «согласие» одинаковы и являются в уголовном праве выражением согласованности соучастников. Сговор на совершение преступления имеет место в том случае, если между несколькими лицами (по крайней мере, двумя) состоялось взаимное соглашение по поводу совершения конкретного преступления. Не имеет уголовно-правового значения договоренность лиц о совершении каких-либо преступлений вообще. Что же касается приискания соучастников, то его нельзя приравнивать к соглашению. Как нам представляется, закон не случайно разделяет эти действия. Поэтому приискание будет иметь место в том случае, если нет сговора между лицами, но были реальные действия по пути достижения такового. Возникает вопрос: Какую деятельность следует относить к приисканию соучастников?

В части 5 ст. 34 УК РФ указано, что «за приготовление к преступлению несет уголовную ответственность лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления». Таким образом, этот вид подготовительных действий сводится к попытке склонения другого лица (или нескольких лиц) к совершению преступления. Такие случаи именуются неудавшимся подстрекательством и неудавшимся организаторством. Можно ли их отнести к приготовительным действиям путем приискания соучастников?

Вполне очевидно, что в данной ситуации имеются конкретные активные действия, направленные на создание условий для совершения преступления. Поэтому, если «организатор» либо «подстрекатель» своими действиями, направленными на склонение другого человека к совершению преступления, не достиг желаемого результата, мы можем с полной уверенностью говорить о приготовлении к преступлению путем приискания соучастников.

Так, Ярославским областным судом 14 мая 1999 г. Косков справедливо был осужден по ч. 1 ст. 30, п. «а», «в», «г», ч. 2 ст. 162 УК РФ. В июле 1998 г. Косков работал кладовщиком у частного предпринимателя Широковой. Имея денежные долги и узнав о наличии у нее крупных денежных сумм и банковского счета, он решил совершить разбойное нападение на Широкову с целью хищения ее имущества. Для участия в преступлении он намеревался привлечь К., работавшего сторожем в помещении детского комбината, где находился офис Широковой. В течение нескольких дней Косков склонял его к совершению планируемого преступления. 2 ноября 1998 г. Косков встретился с К. для окончательного согласования плана их действий во время нападения на Широкову. Как предлагал Косков, он совместно с К., вооружившись ножом либо пистолетом, имевшимся у К., 3 ноября 1998 г. около 8 часов должен был проникнуть в квартиру Широковой, которая доверяла К. и могла открыть ему дверь. Затем Косков, угрожая насилием и используя пистолет либо нож, хотел заставить ее выдать денежную сумму не менее 1500 долларов США и выписать банковский чек на предъявителя, после чего он собирался связать Широкову, закрыть ее в квартире, получить по чеку деньги и скрыться из города. Однако К. от участия в преступлении отказался и явился в милицию, в связи с чем Коскову не удалось совершить разбойное нападение по не зависящим от него причинам.

Таким образом, Косков обоснованно был признан виновным в приготовлении к разбойному нападению на Широкову, так как он предпринимал попытки склонить К. к совместному совершению данного преступления, но ему не удалось достичь этого.

Необходимо, однако, отметить, что действия по приисканию соучастников не ограничиваются только неудавшимся склонением другого лица к совершению преступления. Вполне возможно, что при попытке склонения лица у него уже имелась решимость совершить преступление. Это также будет приготовлением к совершению преступления. Более того, многие авторы указывают и на возможность неудавшегося пособничества. Оно возникает, когда лицо пыталось (при отсутствии сговора) оказать содействие совершению преступления, но по не зависящим от него обстоятельствам ему не удалось сделать этого (действия были совершены уже после окончания преступления или после его пресечения и т.д.).

Под приисканием соучастников следует понимать неудавшиеся действия лица, направленные на достижение преступного взаимодействия с целью совместного совершения преступления (причем они обязательно должны осуществляться в отношении конкретного лица). Указанные действия являются неудавшимся соучастием, так как в этом случае нет обязательной для соучастия совместности преступных деяний, нет присущей ему субъективной, виновной связи двух или более лиц, которая выражается в сговоре. Вместе с тем, как справедливо отмечает Н.Д. Дурманов, нельзя путать неудавшееся соучастие с обнаружением умысла, не имеющим уголовно-правового значения, для которого характерно отсутствие каких- либо действий, направленных на то, чтобы совершить преступление. Кроме того, по нашему мнению, нет необходимости дополнительно указывать в ч. 5 ст. 34 УК РФ на то, что лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления, несет ответственность за приготовление к преступлению. Данное действие полностью охватывается понятием приискания соучастников, содержащимся в ч. 1 ст. 30 УК РФ.

Приготовление к преступлению путем приискания соучастников существенно отличается от приготовления к преступлению путем сговора, когда уже можно говорить о совместности преступной деятельности лиц. По содержанию сговор охватывает собой соглашение о предмете, характере, целях и способе совершения преступления, используемых средствах и т.д. По форме выражения сговор может быть осуществлен в письменной, словесной форме либо в виде жестов, понимающих взглядов, т.е. конклюдентных действий, заменяющих устное соглашение. По времени возникновения сговор может быть предварительным, т.е. состоявшимся до начала преступления, а также возникшим в процессе совершения преступления, но обязательно до его окончания. Кроме того, сговор о совершении преступления - это момент, когда фактически имеется совместность преступной деятельности, а в случае приискания говорить о совместности не приходится.

Заметим, что в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ лица могут привлекаться к уголовной ответственности за приготовление к преступлению только тогда, когда они осуществляют приискание соучастников тяжкого или особо тяжкого преступления или когда между ними имеется сговор на совершение конкретного тяжкого или особо тяжкого преступления. Исключением из этого правила являются ситуации, когда сговор на совершение преступления представляет большую общественную опасность и образует оконченное преступление. Это положение закреплено в ч. 5 ст. 35 УК РФ, указывающей на то, что «лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ. Другие участники организованной группы или преступного сообщества несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ». Таковыми случаями в УК РФ являются преступления, предусмотренные ст. 208, 209, 210, 239, 279. Согласно ч. 6 ст. 35 УК РФ создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ, влечет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана. По нашему мнению, данную норму УК РФ необходимо дополнить указанием и на участие в организованной группе, так как создание организованной группы отражает только деятельность организатора: «создание организованной группы и участие в ней ...».

В отличие от приготовления к преступлению при покушении объект преступления ставится под непосредственную угрозу причинения вреда 5 См.: Иванов В.Д. Ответственность за покушение на преступление. Караганда, 1974. С. 36, 37. . Другими словами, для покушения характерно то, что действия виновного непосредственно направлены на совершение преступления, т.е. выполняется объективная сторона состава преступления, но преступный результат не наступил по не зависящим от лица обстоятельствам, что и закреплено в ч. 3 ст. 30 УК РФ.

Говоря об уголовной ответственности соучастников за покушение на преступление, следует исходить из деления соучастия на две основные разновидности: простое соучастие (соисполнительство) и сложное (соучастие с разделением ролей). Простое соучастие характеризуется тем, что все участники совместной преступной деятельности являются исполнителями преступления. В соответствии с этим они несут уголовную ответственность за покушение, когда совершают действия, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом оно не было доведено до конца по не зависящим от них обстоятельствам. При сложном соучастии происходит разделение ролей, и действия соучастников не могут привести к завершению преступления без действий исполнителя. Исходя из этого, организатор, подстрекатель и пособник подлежат уголовной ответственности за соучастие в покушении на преступление лишь в том случае, если действия самого исполнителя достигли стадии покушения. В этой форме соучастия исполнитель становится центральной фигурой. Неслучайно, поэтому, в ч. 5 ст. 34 УК РФ говорится о возможности ответственности соучастников за покушение на преступление в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам. Однако здесь необходимо сделать одно существенное замечание. Организатор, подстрекатель или пособник в данной ситуации несут уголовную ответственность не просто за покушение на преступление, а за соучастие в покушении на преступление, поскольку в этом случае они не совершают действий, непосредственно направленных на совершение преступления.

В юридической литературе также отмечается, что при добровольном отказе исполнителя соучастники подлежат ответственности за участие в той стадии развития преступной деятельности, на которой остановился исполнитель. Это означает, что соучастники могут привлекаться к уголовной ответственности за покушение на совершение преступления, если исполнитель, скажем, на стадии неоконченного покушения, добровольно отказался от совершения преступления. Вместе с тем в ч. 5 ст. 34 УК РФ говорится об ответственности соучастников за приготовление к преступлению и покушение на него лишь в том случае, если исполнитель не довел преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам. О добровольном отказе исполнителя речи не идет. Поэтому не ясно, каковы в этом случае пределы ответственности соучастников. Бесспорно, что этот вопрос имеет принципиально немаловажное значение и требует законодательного разрешения. По нашему мнению, независимо от того, не довел ли исполнитель преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам либо вследствие добровольного отказа, остальные соучастники подлежат уголовной ответственности за фактически содеянное ими. В любом случае ответственность соучастников определяется совместно достигнутым результатом.

Учитывая перечисленные обстоятельства, как нам представляется, ч. 5 ст. 34 УК РФ необходимо изложить в следующей редакции:

«В случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам либо вследствие добровольного отказа остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление».

Эксцесс исполнителя . Эксцессом исполнителя в соответствии со ст. 36 УК РФ признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат, так как во время выхода за пределы сговора утрачивается субъективная связь между соучастниками, а следовательно, совместность их посягательства. Иными словами, эксцесс исполнителя - это не что иное, как отклонение исполнителя по тем или иным причинам от линии умышленного преступного поведения, согласованной с другими соучастниками. Хотя в зарубежном уголовном законодательстве встречаются случаи, когда соучастникам вменяется преступление, совершенное исполнителем и не охватывающееся рамками сговора. Так, в соответствии со ст. 7.02 УК штата Техас, «если при попытке реализации сговора совершить одну фелонию, один из его участников совершает иную фелонию, все участники сговора виновны в фактически совершенной фелонии, даже при отсутствии намерения ее совершить, если такое посягательство было совершено в продвижение незаконной цели и являлось таким, которое следовало бы предвидеть в результате данного сговора». Российское законодательство придерживается несколько иного понимания вопроса о пределах ответственности соучастников при эксцессе исполнителя.

Необходимо сразу же отметить, что не всякое отклонение в преступном поведении исполнителя можно относить к эксцессу. Таким образом, прежде чем рассматривать вопрос об ответственности соучастников преступления при эксцессе исполнителя, следует определить круг случаев, которые относятся к данному уголовно-правовому явлению. К эксцессу исполнителя следует относить отклонение от задуманного, влияющее на юридическую оценку содеянного, выразившееся в совершении такого деяния исполнителем, которое находится в причинной связи с действиями других соучастников, но не является совместным и не охватывается умыслом соучастников. Это означает, что к эксцессу исполнителя не относится такое отклонение в преступном поведении исполнителя, которое не может повлиять на квалификацию содеянного (например, изменение времени или места убийства определенного лица). Случаи, когда лицо совершает деяние, не находящееся в причинной связи с действием другого соучастника, также не следует рассматривать по правилам об эксцессе исполнителя. Например, А. подстрекает Б. совершить убийство В., а Б. независимо от уговоров А. самостоятельно совершает разбойное нападение на гражданина Г. В данном случае вполне очевидно отсутствие какой-либо связи вообще между действием подстрекателя и действием исполнителя. Кроме того, вполне может быть, что соучастники допускают наступление нескольких различных последствий, поскольку они действуют с альтернативным или неопределенным умыслом. В этом случае соучастники отвечают за фактически содеянное исполнителем.

В связи с этим мы критически относимся к мнению тех авторов, которые считают, что при эксцессе исполнителя причинной связи между деянием исполнителя и действиями соучастника может не быть. Ведь при отсутствии такой связи затруднений с квалификацией деяний соучастников не возникает и применять в этом случае норму об эксцессе исполнителя, по меньшей мере, нецелесообразно. Как справедливо заметил В.С. Прохоров, отсутствие причинной связи означает отсутствие эксцесса исполнителя.

Эксцесс исполнителя может выражаться в различном объеме и в зависимости от этого в теории уголовного права его принято подразделять на количественный и качественный.

Количественным эксцессом исполнителя является совершение им преступления однородного с тем, которое было задумано соучастниками, но либо с квалифицирующими обстоятельствами (например, вместо преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, исполнитель совершает преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 105 УК РФ) или в особой форме (исполнитель совершает преступление, предусмотренное ст. 161 или ст. 162 УК РФ, вместо преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ), не охватываемыми умыслом других соучастников. В этом случае ответственность соучастников наступает по статье, предусматривающей ответственность за менее опасный вид данного преступления.

Так, 11 февраля 1994 г. у Гасникова и Иванова, находящихся в состоянии алкогольного опьянения в квартире знакомой Иванова Советовой, возник умысел на открытое завладение имуществом семьи Советовых. С этой целью Гасников, взяв нож в руку, сел рядом с Советовой на софу, закрыл ей рот другой рукой, приказав молчать, в то время как Иванов осматривал шкафы и стенку с целью обнаружения и хищения ценных вещей. Угрожая Советовой ножом, Гасников порезал ей пальцы на руке, создавая реальную угрозу ее жизни и здоровью. Иванов в это время, реализуя преступный умысел и действуя по предварительному сговору с Гасниковым, взял с письменного стола в комнате Советова 100 тыс. руб., принадлежащих супругам Советовым. При этом Иванов приказал Гасникову выбросить нож. Гасников, выбросив нож, зашел в комнату Советова и нанес ему побои, причинив легкие телесные повреждения, повлекшие за собой кратковременное расстройство здоровья. Иванов же похитил документы: паспорта, аттестат, книжку вкладов. Президиум Верховного Суда Удмуртской Республики совершенно правильно квалифицировал действия Иванова по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР (п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ) как открытое хищение личного имущества, совершенное по предварительному сговору группой лиц. Из обвинения Гасникова был исключен квалифицирующий признак разбоя по предварительному сговору группой лиц, так как применение Гасниковым насилия, опасного для жизни и здоровья, выходило за пределы состоявшегося сговора, и ему исполнителю, допустившему эксцесс, и. «а» ст. 144 УК РСФСР (п. «а» ч. 2 ст. 162 УК РФ) не должен вменяться.

Количественным эксцессом является и совершение исполнителем менее тяжкого однородного преступления, что тоже следует относить к количественному эксцессу исполнителя. В этом случае остальные соучастники подлежат ответственности за покушение на задуманное более тяжкое однородное преступление. Например, Б. уговорил А. совершить убийство В. с особой жестокостью. А. из-за нежелания причинять страдания жертве совершает простое убийство В., предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК РФ. В данной ситуации Б. подлежит ответственности за покушение на убийство с особой жестокостью.

При качественном эксцессе исполнитель при реализации задуманного выполняет другое неоднородное деяние. Например, Б. склоняет А. к изнасилованию В. А. после изнасилования В. в целях сокрытия содеянного убивает ее. В этом случае Б. несет ответственность только за подстрекательство к изнасилованию. Такая квалификация действий соучастников будет только тогда, когда исполнитель довел задуманное преступление до конца. В случае недоведения исполнителем задуманного преступления до конца и совершения им другого неоднородного преступления остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к задуманному преступлению (исполнитель в целях облегчения совершения преступления приобретает огнестрельное оружие) или за покушение на него (исполнитель совершает покушение на изнасилование и в целях сокрытия содеянного убивает жертву).

Таким образом, можно выделить следующие признаки эксцесса: 1) при совершении деяния исполнителем происходит такое отклонение от задуманного, которое может повлиять на квалификацию действий соучастников; 2) деяние исполнителя, являющееся отклонением от задуманного, находится в причинной связи с действиями соучастников; 3) данное деяние не является совместным и не охватывается умыслом других соучастников.

Соучастие в преступлениях со специальным субъектом . В Особенной части УК РФ содержится достаточно большое количество статей, предусматривающих ответственность за совершение преступлений лицами, обладающими, помимо общих признаков, еще и какими-либо специальными признаками субъекта преступления. Как отмечается, существование в уголовном праве понятия специального субъекта обусловлено спецификой совершения отдельных видов преступлений и самого субъекта. Признаки так называемого общего субъекта преступления определяются в Общей части уголовного законодательства, в то время как признаки специального субъекта преступления предусматриваются еще и в статьях Особенной части. Исходя из анализа УК РФ выделяются признаки, которые характеризуют специальных субъектов преступлений по гражданству, возрасту, полу, семейному положению или родственным отношениям, должностному (служебному) положению, профессиональной принадлежности, выполнению гражданского долга, принадлежности к военной службе.

Преступления данной категории применительно к соучастию порождают некоторые вопросы. Во-первых, могут ли лица, не обладающие признаками специального субъекта преступления, быть соучастниками такого преступления. И если это возможно, то, во- вторых, в каком качестве они (исполнитель, организатор, подстрекатель или пособник) могут участвовать в совершении этого преступления.

В соответствии с ч. 4 ст. 34 УК РФ лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. Как видно, уголовный закон допускает возможность соучастия в преступлениях со специальным субъектом. Однако лицо, не обладающее признаками специального субъекта, может быть только организатором, подстрекателем или пособником при его совершении и никак не исполнителем или соисполнителем. В уголовно-правовой литературе данный вопрос в большей части решается подобным же образом.

Вместе с тем из этого общего правила делаются исключения. Так, определенные исследователи считают, что при совершении некоторых преступлений со специальным субъектом лица, не обладающие признаками специального субъекта, могут быть и соисполнителями. Однако, поскольку под соисполнительством принято понимать непосредственное совместное выполнение (полностью или частично) несколькими (два или более) лицами объективной стороны преступления, это исключение может касаться только тех случаев, когда законодательное описание объективной стороны соответствующего преступления имеет сложный характер и предусматривает не одно, а два действия или более. На подобную возможность указало 53% респондентов.

Такие исключения допускаются и в судебной практике. Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» говорится следующее: «Квалификация изнасилования, как совершенного группой лиц, может иметь место в случае, когда лица, принимавшие участие в изнасиловании, действовали согласованно в отношении потерпевшей, причем как групповое изнасилование должны квалифицироваться не только действия лиц, совершивших насильственный половой акт, но и действия лиц, содействовавших им путем применения физического или психического насилия к потерпевшей. При этом действия лиц, лично не совершавших насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавших другим в ее изнасиловании, должны квалифицироваться как соисполнительство в групповом изнасиловании» 6 Сборник постановлений пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. С. 458, 459. . Исходя из этого, правильно полагать, что Пленум допускает возможность привлечения в качестве соисполнителей изнасилования лиц, не могущих выполнить состав этого преступления по причине отсутствия у них необходимых качеств и свойств (например, женщина). Поэтому мы согласны с мнением В. Сергеева, который пишет по этому поводу следующее: «Возможность такого привлечения ставится Пленумом в зависимость не от указанных признаков субъекта (лицо мужского пола, способность лица совершить половой акт), а от его способности применить насилие к потерпевшей. Следовательно, к уголовной ответственности за изнасилование могут быть привлечены и лица, не обладающие необходимыми специальными признаками субъекта этого преступления: мужчины, не способные совершать половые акты в силу болезни, физических и физиологических аномалий, а также женщины». Более того, «с точки зрения юридической оценки, - совершенно правильно замечает А.Н. Игнатов, - нет никакой разницы между действиями мужчины, физически принуждавшего потерпевшую к совершению полового акта с другим лицом, и аналогичными действиями женщины» 7 Игнатов А.Н. Квалификация половых преступлений. С. 116. . Подобное же указание применительно к хищению имущества, субъект которого специальный, содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества».

Таким образом, если специфика объективной стороны состава преступления со специальным субъектом такова, что может быть частично выполнена лицом, обладающим только признаками общего субъекта, то вполне возможно соисполнительство данного лица в таком преступлении. Основываясь на сказанном, по нашему мнению, в ч. 4 ст. 34 УК РФ необходимо внести коррективы и изложить ее в следующей редакции:

«Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совместном совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. В случаях, когда объективная сторона такого преступления имеет сложный характер и может быть частично выполнена лицом, не являющимся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, ответственность данного лица за совершенное преступление возможна в качестве соисполнителя».

Такое уточнение внесет ясность в вопрос соучастия в преступлениях со специальным субъектом.

Влияние объективных и субъективных обстоятельств преступления на ответственность соучастников . Применительно к соучастию в преступлении возникает вопрос о том, как различные обстоятельства, отягчающие и смягчающие ответственность, имеющиеся на стороне одного соучастника, влияют на ответственность других соучастников.

При решении этого вопроса следует, прежде всего, придерживаться положения о том, что на ответственность организатора, подстрекателя или пособника определенное влияние оказывает деятельность исполнителя, а не наоборот. Поэтому обстоятельства, касающиеся организатора, подстрекателя или пособника, безусловно, влияют только на ответственность того, к кому они относятся. Что же касается обстоятельств, имеющихся на стороне исполнителя, то здесь нет однозначного подхода. А.Н. Трайнин, например, предложил следующее решение: «...поскольку умысел каждого соучастника (как и умысел индивидуального виновника) должен охватывать все те фактические обстоятельства, которые являются элементами состава, то отсюда непосредственно следует, что отдельный соучастник не несет ответственности лишь за те отягчающие обстоятельства, которых он не знал» 8 Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С. 286, 287. . Такой подход, однако, является слишком широким, так как не учитывается специфика соучастия в преступлении.

В уголовно-правовой литературе, решая этот вопрос, большинство ученых исходят из деления всех обстоятельств на объективные и субъективные. Объективные обстоятельства (например, совершение преступления с особой жестокостью, с использованием оружия и т.п.), как совершенно правильно отмечается, вменяются в ответственность другому соучастнику, если они охватывались его умыслом. Относительно субъективных обстоятельств считается, что в том случае, когда эти обстоятельства повышают общественную опасность всего совместно совершенного преступления, они могут быть вменены другому соучастнику, если они охватывались его умыслом, когда же эти обстоятельства относятся только к личности исполнителя, другому соучастнику они вменяться не могут, даже если они и охватывались его умыслом.

Подобной позиции придерживается и судебная практика. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» указывается на необходимость учитывать при юридической оценке действий соучастников получения взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе квалифицирующие признаки, характеризующие повышенную общественную опасность взяточничества или коммерческого подкупа (вымогательство, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой и др.), если эти обстоятельства охватывались их умыслом. Вместе с тем отмечается, что при квалификации действий соучастников преступления не должны приниматься во внимание такие обстоятельства, которые характеризуют личность других участников деяния (например, неоднократность получения или дачи взятки, коммерческого подкупа). Кроме того, также в соответствии с ч. 2 ст. 67 УК РФ смягчающие и отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников, учитываются при назначении наказания только этому соучастнику. Исходя из этого, данный вопрос, на первый взгляд, кажется вполне ясным и определенным, но это не совсем так.

Во-первых, нет четкого разделения обстоятельств на повышающие общественную опасность всего преступления в целом и на не относящиеся к таковым. Их перечень в уголовном законодательстве не устанавливается и, как справедливо отмечается в литературе, многие обстоятельства повышают общественную опасность и личности, и деяния одновременно.

Во-вторых, представляется неправильной практика вменения в ответственность соучастникам преступления обстоятельств, относящихся к субъективной стороне состава преступления, которые имеются на стороне исполнителя и охватываются их умыслом. Показательным в этом отношении является следующий пример из судебной практики.

Приморским краевым судом Кравчук осуждена по ст. 17 (ст. 33 УК РФ), 103 УК РСФСР (ч. 1 ст. 105 УК РФ) к годам лишения свободы, а Быстряков - по п. «а» ст. 102 УК РСФСР (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) к 15 годам лишения свободы. Преступление совершено при следующих обстоятельствах. В 1991 г. между супругами Кравчук сложились неприязненные отношения. Они обратились в суд с иском о расторжении брака, но им был дан срок до июня 1992 г. для примирения. 8 мая 1992 г. супруги Кравчук со знакомыми у себя в квартире распивали спиртное. К ним с приятелями зашел Быстряков, у которого с Кравчуком произошла ссора, но затем они помирились и вместе продолжали распивать спиртное. Зная, что Быстряков отбывал наказание за тяжкое преступление, Кравчук предложила убить мужа, пообещав заплатить за это 5000 руб. Быстряков согласился. Кравчук сказала ему, что предупредит его, когда муж крепко заснет, и он сможет совершить убийство. 10 мая 1992 г. около двух часов ночи Кравчук пришла к Быстрякову, сообщила, что муж спит, а сама возвратилась домой. В третьем часу ночи Быстряков, взяв с собой нож, пришел в квартиру к Кравчукам. Нож он отдал Кравчук. Последняя показала, где спит ее муж, и подала топор. Быстряков нанес спящему Кравчуку удар по голове. Затем Кравчук передала Быстрякову нож, которым он ударил ее мужа в левую часть груди, причинив ранение с повреждением сердца и левого легкого, отчего тог скончался. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 13 мая 1993 г. приговор в отношении Кравчук и Быстрякова оставила без изменения. Заместитель Генерального прокурора РФ принес протест в Президиум Верховного Суда РФ, в котором поставил вопрос об отмене судебных решений в отношении Кравчук и направлении дела на новое судебное рассмотрение в связи с неправильной квалификацией ее действий и мягкостью назначенного наказания. Президиум Верховного Суда РФ 25 августа 1993 г. протест удовлетворил, указав следующее. В постановлении о привлечении Кравчук в качестве обвиняемой по п. «а» ст. 102 УК РСФСР органы следствия указали, что она, имея умысел на убийство своего мужа, предложила Быстрякову непосредственно совершить убийство, обещая за это 5000 руб., на что тот согласился. Суд квалифицировал ее действия по ст. 17, 103 УК как пособничество и подстрекательство к совершению умышленного убийства без отягчающих обстоятельств. При этом суд указал в приговоре, что она действовала не из корыстных побуждений, а из чувства мести, вследствие сложившихся между нею и мужем личных неприязненных отношений, непосредственного участия в лишении жизни Кравчука не принимала. Действия Быстрякова суд квалифицировал по п. «а» ст. 102 УК РСФСР. Далее в постановлении Президиума Верховного Суда РФ указывается, что, таким образом, суд признал Кравчук виновной в соучастии в совершении преступления, предусмотренного ст. 103 УК РСФСР, хотя никого непосредственно виновным в совершении такого преступления не признал. В связи с этим выводы суда нельзя признать соответствующими закону.

Анализируя этот пример, заметим, что решение краевого суда было правильным, поскольку корыстного мотива у Кравчук не было. Она действовала, как это совершенно правильно было указано первоначально в приговоре, из чувства мести. Из корыстных побуждений действовал только Быстряков. А одной лишь аргументации в приведенном примере тем, что Кравчук осуждена за соучастие в преступлении, предусмотренном ст. 103 УК РСФСР, в то время как никто не признан виновным в совершении данного преступления, недостаточно. Тем более, ранее уже говорилось о возможности ответственности соучастников по различным статьям УК.

Хотя в судебной практике и делается уклон на иное решение, как нам представляется, вменять в ответственность соучастникам убийство, совершенное из корыстных побуждений, которые действовали без этих побуждений, только потому, что на стороне исполнителя был корыстный мотив и они осознавали это, нельзя. Такое решение данного вопроса, по сути, означает объективное вменение и соответствует идеи об акцессорной природе соучастия. Правильно по этому поводу писал Н.С. Таганцев: «Если закон усиливает ответственность племянника, убившего дядю, после которого он был единственным наследником, совершившего преступление именно ради получения наследства, и усиливает потому, что видит в этом особую испорченность воли, то не может он предполагать такой особой испорченности у соучастника, действовавшего не ради достижения каких-либо корыстных целей, а, например, в отмщение убитому за только что нанесенную убитым обиду ему или его жене, дочери».

Исходя из самостоятельности составов преступлений на стороне каждого соучастника, обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне состава преступления (мотив, цель, эмоциональное состояние), могут влиять на ответственность совместно действующего лица только тогда, когда они действительно есть на его стороне, а не просто осознаются им как имеющиеся на стороне исполнителя. Такое решение представляется нам наиболее соответствующим общим принципам уголовного права.

Таким образом, по нашему мнению, рассматривая влияние различных объективных и субъективных обстоятельств, имеющихся на стороне исполнителя, на ответственность соучастников, следует исходить из деления данных обстоятельств на те, которые учитываются в зависимости от их осознания соучастником (наступление тяжких последствий, совершение преступления с особой жестокостью, с использованием оружия и т.д.), и те, которые не учитываются независимо от их осознания соучастником (несовершеннолетие или беременность виновного лица, неоднократность и рецидив преступлений, особый мотив преступления и т.д.). Соответственно обстоятельства первого рода имеют объективный характер и влияют на ответственность соучастников, когда они осознавались ими. Обстоятельства второго рода характеризуют субъективную сторону преступления, совершенного исполнителем, или личность исполнителя и не влияют на ответственность остальных соучастников, даже если они и осознавались ими, так как для вменения этих обстоятельств в ответственность необходимо их действительное наличие у соучастника, а не просто осознание как имеющихся на стороне исполнителя.

Добровольный отказ соучастников . В соответствии со ст. 31 УК РФ добровольный отказ от совершения преступления возможен не только со стороны индивидуально действующего лица и исполнителя, но и со стороны таких соучастников, как организатор, подстрекатель и пособник.

Заметим, что норма, которая специально регламентирует добровольный отказ соучастников преступления, является в отечественном уголовном законодательстве новеллой. Целесообразность появления этой нормы заключается, прежде всего, в том, что добровольный отказ совместно действующих лиц по сравнению с добровольным отказом индивидуально действующего лица от дальнейшего совершения преступления имеет некоторую специфику. И, следовательно, это область, требующая отдельной регламентации. Специфика добровольного отказа соучастников преступления связана с особенностями совместной преступной деятельности, в которой участвуют два или более лица. В связи с этим возникают некоторые вопросы. До какого момента возможен добровольный отказ соучастника? Как влияет добровольный отказ одного из соучастников на ответственность других соучастников? В чем именно должен выражаться добровольный отказ соучастника? При ответе на данные вопросы следует в первую очередь помнить, что центральной фигурой соучастия, реализующей совместный преступный замысел, является исполнитель.

Организатор, подстрекатель и пособник преступления, вполне очевидно, могут добровольно отказаться от совершения преступления до того момента, когда такая возможность еще есть и у исполнителя. Поэтому, определяя момент, до которого возможен добровольный отказ соучастников, необходимо исходить из положения о добровольном отказе единолично действующего лица, закрепленного в ч. 1 ст. 31 УК РФ, поскольку оно полностью применимо и к исполнителю преступления. В соответствии с ним добровольным отказом от преступления признается прекращение приготовления к преступлению либо действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца. Из этого положения вытекает, что возможность добровольного отказа от совершения преступления у исполнителя сохраняется на стадии приготовления и покушения, а значит, до этого момента таковая сохраняется и у остальных соучастников преступления.

Вопрос о влиянии добровольного отказа одного соучастника на ответственность других соучастников возникает только при добровольном отказе исполнителя, так как само по себе наличие такового у организатора, подстрекателя или пособника не влияет на ответственность остальных соучастников. При добровольном отказе исполнителя от доведения преступления до конца, как уже отмечалось, остальные соучастники несут ответственность за приготовление к преступлению или за покушение на преступление. Все зависит от того, на какой стадии совершения преступления исполнитель добровольно отказался от преступления. Однако если исполнителей было несколько, а от преступления отказался только один, то, естественно, остальные соучастники будут нести ответственность за оконченное преступление при условии доведения его до конца оставшимся исполнителем.

Что же касается формы, в которой должен выразиться добровольный отказ соучастника, то она определяется характером участия лица в совместно совершаемом преступлении, т.е. ролью соучастника. Так, добровольный отказ исполнителя или соисполнителя по своей форме совпадает с добровольным отказом индивидуально действующего лица и заключается в простом воздержании от доведения преступления до конца. Добровольный отказ организатора, подстрекателя и пособника отличается от добровольного отказа индивидуально действующего лица, а также исполнителя (соисполнителя), поскольку данные соучастники вносят вклад в совместное преступление еще до начала его совершения.

Действия по добровольному отказу организатора, подстрекателя и пособника имеют некоторые отличия по форме между собой, но одинаковы по сути: они должны каким-либо образом не допустить, чтобы совершенные ими действия явились одним из условий совершения преступления исполнителем. Сделать это можно только путем или «изъятия» своего вклада из совместной преступной деятельности, или каким-то способом, предотвращающим совершение преступления исполнителем.

В соответствии с ч. 4 ст. 31 УК РФ организатор и подстрекатель не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Организатор преступления - это лицо, которое выполняет наиболее сложные и широкие функции в совместной преступной деятельности. Несомненно, что этому виду соучастника принадлежат объединяющее и направляющее начала, связанные с организацией преступления. Для добровольного отказа организатора не всегда достаточно простого бездействия, т.е. прекращения действий, направленных на организацию преступления. Ведь это может не повлечь прекращения преступной деятельности со стороны остальных соучастников, ибо преступный «механизм» уже запущен и действует в независимости от деятельности организатора. Поэтому организатор, помимо этого, должен еще совершить и определенные действия по предотвращению совершения совместного преступления. Например, убеждение соучастников отказаться от задуманного, задержание исполнителя, предупреждение будущей жертвы о грозящей опасности и обеспечение ее безопасности, а также любое своевременное сообщение органам власти о готовящемся преступлении, благодаря которому преступление не было совершено, и т.д. Подстрекатель также после склонения конкретного лица к совершению преступления для добровольного отказа не может бездействовать. Ему необходимо совершить действия по предотвращению совершения преступления. Это могут быть действия, аналогичные соответствующим действиям организатора. Согласно ч. 5 ст. 31 УК РФ, если действия организатора или подстрекателя, предусмотренные ч. 4 ст. 31 УК РФ, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания.

Пособник преступления в соответствии с ч. 4 ст. 31 УК РФ не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления. По нашему мнению, добровольный отказ пособника из-за разницы в характере совершаемых им действий нуждается в более детальном рассмотрении. Как видно, уголовный закон при добровольном отказе к пособнику предъявляет менее жесткие требования, чем к организатору и подстрекателю. Конечно, такой подход во многом объясняется тем, что пособник нередко является менее активным соучастником и его действия, направленные на «изъятие» своего вклада в совместную преступную деятельность, не всегда могут приводить к предотвращению совершения преступления. Например, лицо предоставляет орудие совершения преступления исполнителю и после некоторых размышлений забирает данный предмет у него, но исполнителя это не останавливает, и он все равно совершает преступление при помощи орудия, взятого у другого лица, или вообще без него. Вполне понятно, что в данном случае первоначальные действия лица в виде предоставления орудия совершения преступления не стали одним из условий совершения преступления из-за предпринятых этим лицом мер. И это, несомненно, является добровольным отказом.

Однако способы пособничества, как уже отмечалось, весьма разнообразны, а само пособничество подразделяется на физическое и интеллектуальное. В отношении физического пособника все понятно: для добровольного отказа он должен забрать предоставленные средства или орудия совершения преступления либо не предоставлять данные орудия и средства, несмотря на обещание сделать это, и т.п. В отношении интеллектуального пособничества не все так просто. Это не касается только тех случаев, когда пособничество осуществляется путем заранее данного обещания преступнику произвести определенные действия после совершения преступления, поскольку такому лицу для добровольного отказа достаточно лишь отказаться от своего обещания и обязательно сообщить об этом тому, кому необходимо совершение таких действий (что, несомненно, будет являться добровольным отказом, даже если исполнитель все равно довел преступление до конца). Сложности возникают, если пособничество осуществляется советами, указаниями или предоставлением информации. Как справедливо отмечает А.А. Тер-Акопов, интеллектуальный пособник в подобной ситуации «не имеет возможности «вернуть» свои советы, указания, рекомендации» 9 Тер-Акопов А.А. Добровольный отказ от совершения преступления. М., 1982. С. 72. . Неслучайно поэтому деятельность интеллектуального пособника по добровольному отказу от совершения преступления в литературе иногда сводят к соответствующим действиям организатора и подстрекателя. Следовательно, добровольный отказ лица, оказывающего содействие совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, возможен скорее таким же путем, как для организатора и подстрекателя. В связи с этим мы не согласны с А.П. Козловым, по мнению которого квалификация действий по добровольному отказу интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации подобных действий физического пособника. Свой вывод он обосновывает следующим образом: «Попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю... является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия (разве устранение препятствия не нейтрализует мотивы, удерживающие другого соучастника от совершения преступления?). Поэтому с таким же успехом можно смешивать квалификацию подстрекательства с квалификацией физического пособничества. Однако это не так. Сущностно пособник отличается от подстрекательства единственным: с кем они имеют дело - либо с готовым преступником (пособник), либо готовят преступника (подстрекатель)». Действительно, как физический, так и интеллектуальный пособник в конечном счете укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления, и с этим трудно поспорить. Но не стоит забывать, что это происходит различными ПУТЯМИ, и, более того, мы ни в коем случае не стремимся смешать понятия подстрекателя и интеллектуального пособника, поскольку ведем речь только о способе добровольного отказа данных соучастников, а это не одно и то же.

На основании вышеизложенного, предлагаем внести изменения в ч. 4 и 5 ст. 31 УК РФ и изложить их в следующей редакции:

«4. Организатор преступления, подстрекатель к преступлению, а также лицо, осуществляющее пособничество совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением или иными предпринятыми мерами предотвратят доведение преступления исполнителем до конца. Лицо, осуществляющее пособничество какими-либо другими способами, не подлежит уголовной ответственности, если им были предприняты все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.

5. Если действия организатора, подстрекателя или лица, осуществляющего пособничество совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, предусмотренные частью четвертой настоящей статьи, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания».

Кроме того, при рассмотрении вопросов, связанных с добровольным отказам соучастников, следует также учитывать и то, что любое лицо в совместной преступной деятельности может не ограничиваться выполнением функций, присущих только одному виду соучастника. Скажем, кто-то может выполнять в совместной преступной деятельности функции подстрекателя и исполнителя, а кто-то пособника и исполнителя или пособника и подстрекателя. Поэтому в данной ситуации поведение лица часто должно соответствовать поведению, характерному для добровольного отказа всех тех видов соучастников, функции которых оно выполняет. Это требование не распространяется на те случаи, когда: а) выполнение функций одного соучастника поглощает функции другого соучастника (например, выполнение функций организатора поглощает функции подстрекателя); б) действия по добровольному отказу, присущие тем видам соучастников, функции которых лицо выполняет, сходны между собой и взаимозаменяют друг друга (например, при подстрекательстве и пособничестве совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации); в) выполнение действий по добровольному отказу, присущих одному виду соучастника, не требует совершения действий по добровольному отказу, необходимых для другого вида соучастника (например, лицо выполняет действия по добровольному отказу, необходимые для подстрекателя, и это уже не требует совершения таких же действий, необходимых для физического пособника, функции которого оно также выполняло).

Пределы ответственности соучастников за преступление, совершенное с двумя формами вины . Преступления, совершенные с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ), характеризуются тем, что наряду с последствиями, наступления которых лицо желало или сознательно допускало либо относилось к ним безразлично, причиняется преступный результат, отношение к которому у лица выражается в форме неосторожности (ч. 4 ст. 111; ч. 3 ст. 123; ч. 3 ст. 126; ч. 3 ст. 127; ч. 2 ст. 128 УК РФ и т.д.).

При решении вопроса о возможности соучастия в этих преступлениях следует обратить внимание на то, что законодатель говорит о преступлении, совершенном именно с двумя формами вины, т.е. никакой третьей формы вины не создается. Другими словами, умысел и неосторожность между собой не смешиваются, они существуют самостоятельно, хотя и в одном преступлении. «Реальная основа для существования преступлений с двумя формами вины заложена в своеобразной законодательной конструкции отдельных составов преступлений. Это своеобразие состоит в том, что законодатель как бы сливает в один состав, т.е. юридически объединяет, два самостоятельных преступления, одно из которых является умышленным, а другое - неосторожным, причем оба могут существовать самостоятельно...».

Основываясь на этом, можно утверждать о сложной конструкции состава преступлений с двумя формами вины, который складывается из двух уголовно наказуемых деликтов. Справедливо на этот счет замечание В.В. Лунеева, также считающего, что «в деликтах с двойной формой вины есть два самостоятельных состава преступления» 10 Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000. С. 56. . Например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, складывается из умышленного причинения тяжкого вреда здоровью и причинения смерти по неосторожности. В связи с этим необходимо согласиться с авторами, которые рассматривают преступления данной категории в качестве «учтенной законодателем» идеальной совокупности преступлений. Таким образом, преступление, совершенное с двумя формами вины, нельзя охарактеризовать как только умышленное или как только неосторожное. В нем всегда сочетаются две формы вины - умысел и неосторожность. Поэтому совершенно правильно утверждение В.В. Лунеева о необходимости «раздельного установления вины субъекта к различным действиям и последствиям».

Следовательно, исходя из сущности данных преступлений, соучастия, как мы видим, в них быть не может. Мы не поддерживаем авторов, высказывающих противоположную точку зрения. Совместной будет только та часть преступления, которая характеризуется умышленной виной. Последствия, причиненные по неосторожности, выходят за рамки совместности, а значит, и соучастия. Поэтому совершенно справедливо большинство авторов говорят о невозможности соучастия в преступлениях с двойной формой вины. На это также указывает 61% опрошенных сотрудников.

Вместе с тем, невозможность соучастия в подобных преступлениях не означает, что соучастники умышленного преступления, повлекшего по неосторожности тяжкие последствия, вовсе не должны нести ответственности за эти последствия: «... указанные последствия (смерть потерпевшего в результате умышленного причинения тяжкого вреда здоровью) могут инкриминироваться лишь их фактическим причинителям (исполнителям), а организаторы, подстрекатели и пособники не могут нести за них ответственность, если причинение этих последствий не охватывалось их умыслом (положение, аналогичное эксцессу исполнителя)». Положение, действительно, аналогичное эксцессу исполнителя, но совместно действующие лица в этом случае не несут ответственности за наступившие по неосторожности последствия именно как соучастники. И это совместно действующих лиц не освобождает вовсе от ответственности за указанные последствия, если по отношению к ним будет установлена с их стороны вина в форме неосторожности.

Как нам представляется, эта проблема имеет следующие решения. Во-первых, можно деяния лиц в этом случае квалифицировать просто по той части статьи, которая предусматривает ответственность за наступившие по неосторожности последствия умышленного преступления (например, по ч. 4 ст. 111 УК РФ). Поскольку это преступление с двумя формами вины или, иначе говоря, учтенная законодателем совокупность преступлений, мы просто не учитываем то, что умышленное деяние было совершено в соучастии, а принимаем это преступление в целом как содеянное при посредстве других лиц (для организаторов, подстрекателей и пособников в умышленном преступлении) или непосредственно с участием других лиц (для исполнителей и соисполнителей в умышленном преступлении).

Однако сразу же возникнет вопрос: правильно ли игнорировать совершение умышленного преступления в соучастии? Поэтому, во-вторых, можно квалифицировать деяния лиц по совокупности преступлений: каждое лицо несет ответственность за умышленное преступление как совершенное в соучастии и за неосторожное преступление как содеянное при посредстве других лиц или непосредственно с участием других лиц (например, ч. 1-3 ст. 111 и ст. 109 УК РФ). Второе решение более приемлемо, так как здесь учитывается совершение умышленного преступления в соучастии

Роли, выполняемые лицами в совместно совершаемом преступлении, могут различаться, и в зависимости от характера действий соучастников выделяются следующие виды соучастников преступления: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник (ч. 1 ст. 33 УК).

Квалификация действий организатора, подстрекателя, пособника должна осуществляться по ст. 33 УК и по статье Особенной части УК, предусматривающей ответственность за совершенное ими преступление. Следует обратить внимание на то, что квалификация действий организатора, подстрекателя, пособника должна осуществляться обязательно со ссылкой на конкретную часть ст. 33 УК; неуказание в процессуальных документах части ст. 33 УК является нарушением уголовно-процессуального закона, и в случае с приговором является основанием к его отмене (п. 1 ст. 382 УПК).

В соответствии с ч. 2 ст. 33 УК исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных уголовным законом. Таким образом, закону известны три разновидности исполнителя.

Первая из них - исполнитель, непосредственно совершающий преступление, т.е. единолично выполнивший всю объективную сторону преступления. Он также может действовать вместе с соучастниками, выполняющими иные роли.

Второй разновидностью исполнителя является соисполнитель, непосредственно участвующий в совершении преступления совместно с другими лицами. Все эти лица именуются соисполнителями, поскольку все вместе они выполняют объективную сторону преступления.

При этом полного выполнения каждым соисполнителем всей объективной стороны преступления не требуется; для констатации соисполнительства достаточно, чтобы каждый из соисполнителей выполнил хотя бы часть объективной стороны преступления. Так, при изнасиловании действия лиц, лично не совершавших насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавших другим в ее изнасиловании, должны квалифицироваться как соисполнительство в групповом изнасиловании Пункт 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. N 11 "О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации" // БВС РФ. 2004. N 8. С. 2 - 5..

В судебной практике соисполнительством признаются и более сложные случаи распределения ролей между соучастниками, когда фактически те или иные из них оказывают помощь в совершении преступления, не выполняя непосредственно объективную сторону преступления. Тем не менее юридически эти действия признаются соисполнительством, именуясь техническим распределением ролей.

Наиболее показательна в этом отношении позиция судебной практики по делам о хищениях, где согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" "уголовная ответственность за кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу части второй статьи 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по статье 33 УК РФ" БВС РФ. 2003. N 2. С. 2 - 6.. Иными словами, согласно указанному Постановлению действия лиц, выполняющих на месте совершения преступления (т.е. непосредственно содействующих исполнителю) пособнические или организаторские функции, квалифицируются как соисполнительство в хищении.

Третьей разновидностью исполнителя является посредственный исполнитель. Его действия характеризуются совершением преступления "чужими руками". Например, способный нести уголовную ответственность субъект использует малолетнего для совершения кражи через форточку, невменяемого - для совершения убийства, лицо, не подозревающее о наличии в продаваемом им пакете наркотического средства, - для сбыта последнего. Во всех приведенных примерах способный понести уголовную ответственность субъект непосредственно не участвует в выполнении объективной стороны преступления и фактически выполняет роль организатора (пособника, подстрекателя). Однако в силу закона (ч. 2 ст. 33 УК) он рассматривается как посредственный исполнитель преступления, совершенного не подлежащим уголовной ответственности лицом Пункт 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних" // БВС РФ. 2000. N 4. С. 9 - 13., и его действия квалифицируются по статье Особенной части УК как действия исполнителя преступления без ссылки на ст. 33 УК. При этом пределы ответственности посредственного исполнителя определяются направленностью его умысла: в случае совершения "негодным" субъектом иного преступления квалификация действий посредственного исполнителя осуществляется с учетом правил об эксцессе исполнителя (ст. 36 УК).

Если же лицо использовало для совершения преступления лицо, не подлежащее в силу каких-либо причин уголовной ответственности, не осознавая этого обстоятельства, то его действия надлежит квалифицировать как покушение на организацию совершения соответствующего преступления или как покушение на подстрекательство к его совершению (например, действия подстрекнувшего малолетнего совершить кражу и не осознающего этого обстоятельства должны квалифицироваться по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 158 УК).

При наличии двух и более посредственных исполнителей их действия квалифицируются по статье Особенной части УК как действия исполнителей преступления без ссылки на ст. 33 УК и с вменением квалифицирующего признака совершения преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, если он указан в статье Особенной части УК Настольная книга судьи по уголовным делам. Московская государственная юридическая академия. Рарог А.И., Есаков Г.А., Чучаев А.И. СПС ГАРАНТ.

В случае же склонения к совершению преступления нескольких лиц, из которых кто-то способен нести уголовную ответственность, а кто-то не подлежит ей в силу каких-либо причин, действия склоняющего в целом квалифицируются как подстрекательство к соответствующему преступлению или как организация его совершения.

Из определения организатора преступления, данного в ч. 3 ст. 33 УК, можно выделить четыре разновидности организаторской деятельности:

1. Организатором преступления признается лицо, организовавшее совершение преступления, т.е. подготовившее совершение преступления в целом или в большей его части посредством разработки плана совершения преступления, приискания соучастников, орудий и средств совершения преступления, обучения соучастников и т.д.

2. Организатором признается лицо, руководившее исполнением преступления, т.е. лицо, упорядочивающее деятельность соучастников по непосредственному совершению преступления как на месте его совершения, так и вне его.

3. Организатором признается лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), т.е. лицо, итогом деятельности которого по приисканию соучастников, орудий и средств совершения преступления, разработке планов совершения преступлений и т.д. стало создание организованной группы (ч. 3 ст. 35 УК) или преступного сообщества (преступной организации) (ч. 4 ст. 35 УК).

4. Организатором признается лицо, руководившее организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), т.е. лицо, возглавляющее уже созданную им самим или другим лицом организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию).

Организатор преступления является самой опасной фигурой среди соучастников. Как правило, организатор является тем инициирующим фактором, с которого начинается подготовка преступления, его планирование. Именно он подбирает других соучастников, обеспечивает координацию и слаженность их действий в процессе реализации преступного намерения. Свои функции организатор может выполнять как в качестве самостоятельной фигуры совместно с другими соучастниками, так и выступая одновременно в качестве соисполнителя. Когда лицо выполняет только функции организатора, оно непосредственно не выполняет состава преступления, как это бывает, например, при найме другого лица на убийство за плату. Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении (под ред. доктора юридических наук, профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) - М.: ИКД "Зерцало-М", 2002

При квалификации действий лица как организатора необходимо иметь в виду, что излишне в такой ситуации квалифицировать эти же действия как пособнические или подстрекательские (т.е. организация совершения преступления охватывает пособничество и подстрекательство к его совершению) БВС РФ. 2001. N 12. С. 12 - 13..

Подстрекателем (ч. 4 ст. 33 УК) является лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. Подстрекатель воздействует на исполнителя преступления или других соучастников, возбуждая в них решимость, желание совершить преступление. Склонение к совершению преступления должно носить конкретный характер, т.е. вызывать у индивидуально определенного лица желание совершить определенное преступление, и быть направлено на возбуждение такого желания, хотя при этом и не требуется четкой детализации преступных действий. Действия подстрекателя всегда носят умышленный характер. Его сознанием должно охватываться то, что он вовлекает подстрекаемого в совершение конкретного преступления и предвидит, что в результате его действий и действий исполнителя неизбежно или возможно наступят общественно опасные последствия.

Подстрекатель должен отвечать за оконченное преступление, если преступление будет исполнителем выполнено. Покушение исполнителя на преступление влечет за собой оценку действий подстрекателя так же, как покушения, несмотря на то, что свои действия он может полностью выполнить. В некоторых случаях действия подстрекателя по склонению кого-либо к совершению преступления в силу разных причин, но по не зависящим от него обстоятельствам, оказываются безуспешными.

Такое неудавшееся подстрекательство (покушение на подстрекательство) в уголовном праве рассматривается как создание условий для совершения преступления и поэтому квалифицируется как приготовление к преступлению (ч. 5 ст. 34 УК). От организатора подстрекатель отличается тем, что он не планирует совершение преступления и не руководит его подготовкой или совершением. В тех случаях, когда лицо не только склонило другое лицо к совершению преступления, но впоследствии выполнило и организационные действия, действия соучастника следует оценивать как организационные, поскольку по своей сути они являются более опасными, нежели подстрекательские.

Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступника либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы (ч. 5 ст. 33 УК).

От исполнителя пособник отличается тем, что он непосредственно не выполняет объективной стороны преступления, а либо в процессе подготовки преступления, либо на стадии его совершения оказывает помощь исполнителю путем создания реальной возможности завершения преступления.

Пособничество возможно на любой стадии преступления, но до его фактического завершения. Действия, совершенные после окончания преступления, не находятся в причинной связи с совершенным преступлением и, соответственно, не могут образовывать соучастие. Этим пособничество отличается от укрывательства преступления.

Единственным исключением из этого правила является оценка действий лица как пособничества, когда планируется их совершение после окончания преступления (скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, среды преступления либо предметы, добытые преступным путем, обещание приобрести или сбыть такие предметы), и это обстоятельство обговаривается соучастниками заранее, как правило, до начала совершения преступления.

Иногда пособничество выражается в действиях, которые образуют признаки самостоятельного состава преступления, предусмотренного Особенной частью, например, приобретение и передача исполнителю оружия для совершения убийства (ст. 222 УК). В таких случаях содеянное должно квалифицироваться по совокупности как самостоятельное преступление и соучастие в другом преступлении.

В зависимости от характера деятельности пособника (ч. 5 ст. 33 УК) пособничество делится на два вида: интеллектуальное и физическое.

К интеллектуальному пособничеству относятся дача исполнителю советов, указаний и представление иной информации, существенно облегчающих совершение преступления и содержащих информативные сведения. К интеллектуальному пособничеству также относятся заранее данное обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно заранее данное обещание приобрести или сбыть такие предметы. В этой связи интересно дело К. и других, осуждение которых за пособничество хищению было признано необоснованным, поскольку хотя они и помогли перенести и скрыть похищенное, зная, что совершена кража из магазина, однако заранее не обещали этих действий.

При квалификации пособнических действий в форме заранее данного обещания приобрести или сбыть предметы, добытые преступным путем, их следует отличать от прикосновенности к преступлению в форме заранее не обещанного приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК). Последнее преступление отличается от пособничества, как указано в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. N 11 "О судебной практике по делам о заранее не обещанном укрывательстве преступлений, приобретении и сбыте заведомо похищенного имущества", тем, что при соучастии "эти действия были обещаны исполнителю до или во время совершения преступления".

Вместе с тем в исключительных случаях заранее не обещанные приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем, могут быть признаны пособничеством. Как указано в п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. N 4 "О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества", "следует квалифицировать как соучастие в хищении... систематическое приобретение от одного и того же расхитителя похищенного имущества лицом, сознававшим, что это дает возможность расхитителю рассчитывать на содействие в сбыте данного имущества" Судебная практика по уголовным делам / Сост. Г.А. Есаков. М., 2005. С. 23-28..

Физическое пособничество характеризуется оказанием физической помощи исполнителю при подготовке или в процессе совершения преступления. При этом совершаемые лицом действия не должны охватываться объективной стороной конкретного преступления, в противном случае речь будет идти уже о соисполнительстве, когда субъектов объединяет не только намерение, но и единство места, времени и действий Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1985. N 7. С. 12.*(467). Если исполнитель не воспользовался помощью физического пособника, то последний не может быть признан соучастником в силу отсутствия причинной связи между его действиями и совершенным преступлением.

К физическим способам пособничества относятся: предоставление средств или орудий совершения преступления (передача исполнителю различных предметов, необходимых для совершения преступления) и устранение препятствий (изменение окружающей обстановки, связанное с устранением помех на пути исполнителя).

В отличие от определения подстрекателя, характеризуя пособника, законодатель дает исчерпывающий перечень способов, которыми виновное лицо может содействовать исполнителю. В связи с этим необоснованным является высказанное в специальной литературе мнение, что пособничеством являются также заранее обещанное недоносительство и попустительство.

Квалификация действий пособника зависит от результатов деятельности исполнителя. Если исполнитель, несмотря на все выполненные действия пособника, не смог довести преступление до конца, то содеянное пособником должно расцениваться как покушение на преступление.

С субъективной стороны пособничество, как и другие виды соучастия, может совершаться только с умыслом. Интеллектуальным моментом умысла пособника охватывается сознание общественно опасного характера своих действий и действий исполнителя, предвидение возможности или неизбежности наступления в результате совместных действий единого общественно опасного результата. Волевой момент умысла пособника характеризуется, как правило, желанием (прямой умысел), а в некоторых случаях и сознательным допущением указанных последствий либо безразличным к ним отношением (косвенный умысел).