3.1. Сборник "Цветы Мории"...

Сборник «Цветы Мории» — ценнейший документ духовной биографии Н.К., хотя с этой стороны он почти не исследовался, и у Н.К. было полное основание заметить: «Публика совершенно не понимает „Цветы Мории”, но все-таки чувствует, что есть какое-то внутреннее значение». (Н.К.— письмо к В. Шибаеву, без даты, относится к началу 1922 г.)

В стихотворении «Под землею» явно проскальзывает мысль, что «Священные знаки», то есть Указы Учителя придут не обычными путями. И, конечно, включение этого, по сравнению с другими более раннего стихотворения в сборник, носящий Имя Учителя, нельзя считать случайным. «Под землею», как и все стихи сборника «Цветы Мории», отмечает какую-то значительную веху в духовной биографии Н.К. и, скорее всего, именно, переход от обычного интереса и проникновения в «потустороннее» — к сознательному поиску контактов с Учителем М. через каналы Тонкого мира.

Примерно между 1907 и 1909 гг. Е.И. имела Видение, потрясшее все ее существо. Вечером она осталась одна (Н.К. был на каком-то совещании) и рано легла спать. Проснулась внезапно от очень яркого света и увидела в своей спальне, озаренную ярким сиянием, фигуру Человека с необыкновенно красивым лицом. Все было насыщено такими сильными вибрациями, что первой мыслью Е.И. была мысль о смерти. Она подумала о маленьких детях, которые спали рядом в комнате, о том, что перед смертью не успела сделать нужных распоряжений. Однако вскоре мысль о смерти отступила, заменилась необычным, ни с чем не сравнимым ощущением — Присутствием Высшей Силы. Так состоялось Посещение Учителем Е.И., которое, несомненно, многое для нее открыло.

Однако и после этого Посещения освоение «сосредоточения тонкого» проходило своим, последовательным чередом, о котором позже было сказано: «Сначала вам были явлены грубоматериальные законы. Вы были участниками поднятия на воздух, производились опыты материализации и присылки предметов — все это не для увлечения, но для сурового познания. Затем вам был представлен астральный мир, но не для погружения в него. Расширяя сознание, вы получили возможность, знать ауры и лики перевоплощений. Покончив с миром полуматериальным, мы перешли к космическому ясновидению и яснослышанию. Пользуясь открытыми центрами сестры Ур., можно было показать лучи разных качеств и строение тонких субстанций». («Агни Йога», § 145).

«Цветы Мории» — книга, в которой частично отражена эта последовательность, показаны первые ее этапы и вместе с тем эта книга является также первым опытом передачи другим сведений о своих Общениях с Учителем. По существу книгу «Цветы Мории» следует рассматривать, как своего рода введение к книгам серии Живой Этики. На это указывает само название книги, заключающее в себе Имя Учителя М., и некоторые другие существенные моменты. Так, например, книга заканчивается поэмой «Ловцу, входящему в лес», относительно которой Н.К. сообщает в письме к В.А.Шибаеву от 25 июля 1921 г., что поэма дана Учителем как Наставление. В.А.Шибаев перевел «Ловца» на английский язык и запросил Н.К. о возможности публикации перевода, на что Н.К. ответил: «Спасибо за „Ловца”. Мастер указывает обождать с печатанием. Он укажет, где и когда напечатать». (Письмо от 29 сентября 1921) . В конце 1921 года (письмо не датировано) Н.К. пишет Шибаеву: «В Берлине только что вышла в пользу голодающих в России моя книга „Цветы Мории”. Просите Гессена (издатель — П. Б.) выслать ее Вам и, если можно, распространите в Лондоне. Эта книга издана по указанию Мастера»...

Следовательно, по указанию Учителя в книгу «Цветы Мории» было включено и Его Наставление для Н.К., аналогично тому, как подобные Наставления, Напутствия и Указы персонально для Е.И. и Н.К. включались позже в книги Живой Этики. Поэму «Ловцу, входящему в лес» предваряет эпиграф:

«Дал ли Рерих из России — примите.

Дал ли Аллал-Минг-Шри-Ишвара из Тибета — примите.

Я — с НИМ».

Первая книга Живой Этики («Зов») открывается Словами Учителя:

«В Новую Россию Моя первая Весть.

Ты, сказавший Красота,

Ты, давшая две жизни,

Возвестите».

Эта несомненная аналогия свидетельствует и о тождественности Источника «Ловца» и книг Учения.

В письме от 25 июля 1921 г. Н.К. пишет В.А.Шибаеву: «Вы уже знаете, что Аллал-Минг — это Мастер Мория. Он руководит мною и моей семьей».

На непосредственное руководство Учителем М. четырьмя членами семьи Н.К. указывает и приведенный выше эпиграф к книге «Зов».

Только ли поэма «Ловцу, входящему в лес», датированная 15 апреля 1921 г., то есть после первых записей для книги «Зов» (24 марта 1920 г.), дает повод отождествлять Источники книг «Цветы Мории» и книг Живой Этики? Отнюдь нет, в этом отношении не менее доказательным является и трехстишие «Заклятие», открывающее книгу «Цветы Мории». Оно написано в 1911 году и значительно отличается от других стихотворений сложностью символики и терминологии. Так, например, обращения: «Агламид, повелитель змия! Артан, Арион, слышите вы!» или «Кийос, Кийозави, допустите лихих» — имеют в именах греческие корни, хотя, кажется, лишь одно из них — Арион — может быть отнесено к певцу из Мефины, жившему около 600 лет до Р. X. По греческой мифологии, его лира и спасший его дельфин были перенесены на небо и образовали созвездия. Конец трехстишия содержит в именах уже явно китайские корни: Фу, Ло, Хо и Иенно Гуйо Дья. Между прочим, в 1923 году в серии картин «Знамена Востока» Н.К. написал картину «Иенно-Гуйо-Дья» друг путешественников». Первая буква в имени скорее всего изменена при переводе с английского на русский. На прямую связь этих имен со «стражами кубка Архангела» указывает текст:

«Камень знай. Камень храни.

Огонь сокрой. Огнем зажгися.

Красным смелым.

Синим спокойным.

Зеленым мудрым.

Знай один. Камень храни.

Фу, Ло, Хо, Камень несите.

Воздайте сильным.

Отдайте верным.

Иенно Гуйо Дья —

прямо иди!»

Это первое опубликованное указание на Камень, который был передан в руки Держателей значительно позже — 6 октября 1923 г. Поэтому 1910—1911 годы можно считать годами, когда для Е.И. и Н.К. были полнее открыты их Миссия, кармические связи четырех членов семьи и Руководство ими Учителем М. Скорее всего, именно, поэтому «Заклятием», как Наставлением Учителя, и «Ловцом», как таковым же на новом этапе Служения, открывается и закрывается книга, носящая в своем заглавии Его Имя.

В 1910 году впервые Н.К. стал подписывать картины монограммой, сочетающей первую и последнюю букву фамилии Рерих: хР. Как следует из письма к В.А.Шибаеву от 30 апреля 1922 г., такое буквосочетание появилось не случайно. Н.К. сообщал в письме: «У нас было 2-х томное издание С.Досса, но М. М. указал купить трехтомное и там указал многие символы, ранее показанные жене в видениях, указал на тибетское предание, указал на значение моей подписи под картинами хР, которая появилась с 1910 года».

В первые века христианства обыкновенно вместо изображения Христа употреблялась монограмма Его Имени. Древнейшей формой монограммы было сочетание греческих букв X и Р как раз в виде: хР. Эта форма сродственная египетскому кресту, служившему знаком жизни: Монограмма изображалась на многих картинах и предметах религиозного значения вплоть до средних веков.

После 1910 года Н.К. и особенно Е.И. часто имели очень яркие, образно четкие, запоминающиеся сновидения. По ним создавалось много картин. Так, например, картина «Ангел Последний» (1912) — точное воспроизведение сна Е.И. По сновидениям писалась и вся предвоенная «пророческая серия», подлинный смысл которой, по словам самого Н.К. был понят задним числом (см. очерк «Три меча»). В своем стихотворении прозой «Сон» Н.К. пишет: «Перед войною сны были: Едем полем. За бугром тучи встают. Гроза. Сквозь тучу стремглав молнией в землю уперся огненный змей. Многоголовый (...). Были заклятия. Были знамения. Остались сны. Сны, которые сбываются». В этом стихотворении перечислено содержание нескольких картин периода 1912—1914 гг. Характерно, что «Сон» в английском переводе Н.К. поместил в сборник «Шамбала Сияющая» (Нью-Йорк, 1930) , в котором опубликованы наиболее «Эзотерические» по темам литературные произведения Н.К. (Шамбала Сияющая, Сокровище Снегов, Звезда Матери Мира, Великая Матерь, Гуру-Учитель, Одержание, Буддизм в Тибете и др.).

Многие картины Н.К., литературные произведения, дневниковые записи, письма, начиная с 1910 года, свидетельствуют о том, что Н.К. и Е.И. интенсивно воспринимали различные указания из Мира Тонкого и стремились укрепить этот канал, установить постоянный контакт с Источником, уже вполне сознательно связанным с Именем Учителя М.

В стихотворениях сборника «Цветы Мории» последовательно отражен процесс развития общений с Учителем, и у Н.К. было полное основание в письме к В.А.Шибаеву сослаться на то, что эту книгу не понимают. Действительно, в таком аспекте она не рассматривалась, и это обязывает каждого по-новому прочесть ее. «Цветы Мории» изобилуют автобиографическим материалом первостепенной важности, так как этот материал непосредственно связан с установлением контактов между Н.К. и Учителем. Настроения, рожденные жизнью, дали притчи «Священные знаки», «Друзьям», «Мальчику» — свидетельствовал сам Н.К. Именно, все происходило без отрыва от жизни, и жизненный путь Е.И. и Н.К., заполненный творческими трудами, всегда остается незаменимым примером практического подхода к усвоению Основ Учения на нашем земном плане. Стихотворные сюиты «Цветов Мории» приоткрывают многие страницы той внутренней подготовки духа к земным битвам, которые выдержали в настоящем воплощении Е.И. и Н.К. Отвечая на некоторые вопросы по поводу книги «Цветы Мории», С.Н. писал: «...Стихотворения Н.К. уже с самого начала содержали внутренний ключ к последующей его устремленности» (письмо от 11 апреля 1963 г.) . В этом свете и следует подходить к раскрытию подлинного значения поэтического творчества Н.К., в котором за поэтическими образами и аллегориями скрываются автобиографические моменты, связанные с опытом осознания первоочередных задач эпохи и своей роли в их осуществлении.

Приступая к новому прочтению книги «Цветы Мории», прежде всего, необходимо обратить внимание на ее структуру. Книга поделена на циклы: «Священные знаки», «Благословенному», «Мальчику» и поэму «Наставления ловцу, входящему в лес». В первый цикл входят стихи 1911—1920 гг., во второй — 1916—1921 гг., и в третий — 1907—1920 гг. Поэма относится к 1921 году.

«Священные знаки» — это вехи для прозрения духа на его земном пути. Кармически они расставлены, но по закону свободной воли должны быть найдены и опознаны самостоятельно и, также самостоятельно применены при выполнении Поручения в каждом воплощении. Это общий Закон для всех рожденных, и, именно, в силу этого Космического Закона каждое воплощение Великого Духа, который опережает свою эпоху и появляется, чтобы возводить земные ступени светлого будущего,— является Жертвой.

«Благословенному» — это связь с Учителем М., поиск Его Ведущей Руки, Его касаний, ощущение Его Присутствия, неустанное предстояние перед Ликом наиболее близким и вместе с тем наиболее непосредственным в наших земных условиях.

«Мальчику» — это обращение к самому себе, проверка своих сил, своей готовности, своего умения распознавать окружающее и окружающих. Это автобиография пробуждения накоплений Чаши в сложнейшей обстановке земного существования с начальных ступеней самоосознания до конкретно намеченных действий по Плану Владык.

«Наставления ловцу, входящему в лес» — это уже Наставление Учителя М. своему ученику, зрелому воину, который во всеоружии приступил к выполнению Порученного ему Владыками. Возраст мальчика — за спиной. Впереди битва с полной ответственностью за все Доверенное.

Стихотворения Н.К., безусловно, имеют много «ключей» прочтения, в их числе и ключ биографической расшифровки текста.

При такой расшифровке необходимо проанализировать стихотворения в ином порядке, чем они размещены в книге «Цветы Мории», а именно: в хронологическом с разбивкой на три периода: первый — жизнь Н.К. в Петрограде, второй — в Карелии (1917—1919) и третий — жизнь за рубежом после отъезда из Карелии. Стихи первого периода сопоставимы с некоторыми общеизвестными фактами биографии Н.К. Второго — с дневниковыми записями, опубликованными и неопубликованными литературными произведениями. Стихи третьего периода получают новое звучание при сопоставлении их с перепиской Н.К. этих лет и частично с книгами «Зов», «Озарение» и «Община» (монгольское издание).

В каждом из поименованных периодов имеются стихотворения всех трех циклов или, как их называл сам Н.К., сюит. Та последовательность, о которой упоминалось выше, не изолирует один период приближения к Учителю от другого, а вносит в каждый из них новое качество. «Ловец», перестав быть «мальчиком», остается учеником своего Учителя, распознание «Священных Знаков» не прекращается на всем земном пути и обращение к Благословенному, меняя с годами свой характер, не меняет своей сути.

В 1914 году вспыхнула первая мировая война. Ее начало застало Н.К. в Талашкине (Близ Смоленска) за окончанием алтарной росписи «Царица Небесная». Е.И. и Н.К. ждали приближения грандиозных катастроф и прозревали за ними коренное переустройство мира. Много позже Н.К. в «Листах дневника» писал: «Первое августа 1914 года встретили в храме, первое сентября 1939 года встретили перед ликом Гималаев. И там храм, и тут храм. Там не верилось в безумие человеческое, и здесь сердце не допускает, что еще один земной ужас начался». (Из литературного наследия, стр. 169).

Перед первой мировой войной, одновременно с «апокалиптическими» вещами, Н.К. работал над картинами «Пречистый град врагам озлобление» (1912), «Заклинатель змей», «Прокопий Праведный» (1913), «Гнездо Преблагое» (1914) и другими «обороняющего» характера. Так ожидание великих катастроф сопровождалось усилиями не допустить их, повернуть ход событий по другому руслу. В этом отношении показательно трехстишие «Заклятие», первый стих которого «заклинает» возможную напасть: «Лихих спалит огонь. Пламя лихих обожжет. Пламя лихих отвратит. Лихих очистит... От лихих берегите. Змеем завейся, огнем спалися, сгинь, пропади, лихой». Второй стих — это уже вызов на неизбежный бой: «Рысь, волк, кречет, уберегите лихих! Расстилайте дорогу! Кийос, Кийозави! Допустите лихих!»

Нечто подобное мы находим и в стихотворении «Лакшми-победительница». Созданное в 1909 году, оно так же, как и «Заклятие», включено в сборник «Цветы Мории». Сива Тандава, символизирующая в этом произведении Шиву-разрушителя, уговаривает свою сестру Лакшми (олицетворение творческого начала жизни) разрушить все разом и начать земную жизнь человечества изнова, что противоречит кармическому обновлению форм жизни во времени. Лакшми отвергает это коварное и жестокое предложение: «Не разорву для твоей радости и для горя людей мои покрывала. Тонкою пряжею успокою людской род. Соберу от всех знатных очагов отличных работниц. Вышью на покрывалах новые знаки, самые красивые, самые богатые, самые заклятые. И в этих знаках, в образах лучших животных и птиц пошлю к очагам людей добрые мои заклятия. Так решила благая. Из светлого сада ушла ни с чем Сива Тандава. Радуйтесь люди! Безумствуя ждет теперь Сива Тандава разрушения временем. В гневе иногда потрясает землю она. Тогда возникает и война и голод. Тогда погибают народы. Но успевает Лакшми набросить свои покрывала. И на телах погибших опять собираются люди. Сходятся в маленьких торжествах. Лакшми украшает свои покрывала новыми священными знаками».

Через шесть лет — в 1915 году — появилось стихотворение «Священные знаки» — первое в одноименной сюите. В нем перекликаются мотивы жизни и смерти, вечного и преходящего, свободы и Высшей воли. Это — «Сантана» человечества, безначальный Поток искрящейся жизни:

„Знать” — сладкое слово. „Помнить” — страшное слово. Знать

и помнить. Помнить и знать.

Значит — верить.

Летали воздушные корабли.

Лился жидкий огонь. Сверкала

искра жизни и смерти.

Силою духа возносились

Каменные глыбы. Ковался

чудесный клинок. Берегли

Письмена мудрые тайны.

И вновь явно все. Все ново.

Сказка-предание сделалось

жизнью. И мы опять живем.

И опять изменимся. И опять

прикоснемся к земле.

Великое „сегодня” потускнеет

завтра. Но выступят

Священные знаки. Тогда,

Когда нужно. Их не заметят.

Кто знает? Но они жизнь построят. Где же

священные знаки?»

Здесь утверждается, что сознательное строительство жизни достижимо в слиянии приобретенных в каждом новом воплощении знаний с накоплениями прошлого, отложенными в «Чаше». Пробудить индивидуальную память помогает «коллективная» память человечества. Н.К. как бы фиксирует связь времен, запечатленную в анналах истории, ту преемственность знаний из поколения в поколение, которая хранит в веках Путеводные Знаки Плана Владык. Этот План предусматривает обновление жизни через духовное преображение человека. Стихотворение «Жезл» из сюиты «Мальчику», написанное тогда же, дополняет эту мысль:

«Все, что услышал от деда,

Я тебе повторяю, мой мальчик.

От деда и дед мой услышал.

Каждый дед говорит.

Каждый слушает внук.

Внуку, милый мой мальчик,

Расскажешь все, что узнаешь!

Говорят, что седьмой внук исполнит.

Не огорчайся чрезмерно, если

Не сделаешь все, как сказал я.

Помни, что мы еще люди».

К 1915 году относятся также стихотворения «Увидим» (сюита «Священные Знаки»), «Украшай» и «В землю» (сюита «Мальчику»). Их мотивы — поиск взаимопроникновения двух миров — плотного и тонкого, поиск значения земного плана лично для себя. Знание, догадки о расставленных Кармой и Поручением Вехах имеются. Но как их узнать? От кого? Как согласовать поиск Вечного с прохождением земной «майи», с отработкой нужных отношений к окружающим людям, событиям, вещам:

«Мы идем искать священные

знаки. Идем осмотрительно и

молчаливо. Люди идут, смеются,

зовут за собою. Другие спешат

в недовольстве...

…Но угрожающие пройдут. У них

так много дела. А мы

Будем искать священные

знаки. Никто не знает где

оставил хозяин знаки свои».

«Мальчик, вещей берегися.

Часто предмет, которым владеем,

Полон козней и злоумышлений,

Опаснее всех мятежей».

………………

«Если кто уцелел от людей,

то против вещей он бессилен.

Различно цветно светятся все твои

вещи. Благими вещами жизнь свою украшай».

Особенно интересным является стихотворение «В землю»:

«Мальчик, останься спокойным.

Священнослужитель сказал

над усопшим немую молитву,

так обратился к нему:

„Ты древний, непогубимый,

ты постоянный, извечный,

ты устремившийся ввысь,

радостный и обновленный”.

Близкие стали просить:

„Вслух помолися,

мы хотим слышать,

молитва нам даст утешенье”.

„Не мешайте, я кончу,

тогда я громко скажу,

обращуся к телу, ушедшему

в землю”».

На пороге смертного часа скрещиваются два плана, определяются и два разных подхода к ним. Плану «непогубимому» подобает «немая молитва», то есть посылка чистой мысли. Тонкому миру чужды меры земные. Однако мир земной юдоли нуждается в словах утешения, нуждается в помощи «рук человеческих».

Вспомним, что именно в 1915 году сам Н, К. пережил острое воспаление легких и ощутил дыхание смертного часа. Состояние здоровья было критическим, в мае о ходе болезни появился бюллетень в газете «Биржевые Ведомости». Болезнь вызвала осложнения в легких, что в ближайшие годы не раз выводило Н.К. из строя и побудило расстаться с городскими условиями жизни в Петербурге. В архиве Третьяковской галереи имеется запись Н.К. без даты: «Мне сказали, что я болен! Сказали, что я буду лежать. Буду смотреть в небо за окном. Может быть, больной я увижу иное небо! Может быть облака построятся в храмы. Дрожит воздух. Мелькают невидимые мушки. Когда же увижу иное небо? Не знаю, скоро ли буду болен опять. Если встану и уйду к делу, опять не увижу дальнего неба. Сегодня, может быть, мы его не увидим, но завтра, я знаю, мы найдем дальнее небо. Но чтобы молиться, я выйду из душного храма. Я уйду под облачный свод».

Поиск «иного неба» ассоциируется с поисками «священных знаков». Скорее всего, приведенная запись относится к 1915 году, лето этого и следующего года Н.К. действительно провел «под облачным сводом» — в Валдайском крае, а в декабре 1916 года переселился из Петрограда в Карелию.

Процитированные стихи 1915 года и почти все стихи, датированные 1916 годом, написаны Н.К. как раз в летние месяцы, среди природы, сближающей плотный и тонкий планы Бытия. Война, тревожные предчувствия, сосредоточенный поиск «священных знаков», проверка своей готовности к Служению, ощущение Направляющей Руки — все это нашло яркое выражение в стихах Н.К. этих лет.

В 1916 году был начат цикл «Благословенному». Судя по стихам этого цикла, Явления Учителя имели место ночью, во сне. Они рождали новые мысли и устремления, которые трудно было сочетать с повседневными личными заботами и с той кровавой эпопеей, которая решила тогда судьбы народов и государств. Знание, вера во Владыку были непоколебимыми, но Указы, приходившие в кратких ночных прикосновениях, в осторожных намеках, в иносказаниях, требовали самостоятельной расшифровки, собственных выводов, инициативы в действиях. Сюита «Благословенному» приоткрывает завесу над первыми Посещениями Учителя:

Глаза Твои могут сверкать,

И рука может быть тяжела

даже для черного камня.

Но Ты не сверкаешь,

Ты не гремишь,

И не даешь сокрушенья. Знаешь,

что разрушенье ничтожней покоя.

Ты знаешь, что тишина

Громче грома. Ты знаешь,

В тишине приходящий и уводящий.

(«Уводящий»)

Ты, в тишине приходящий,

безмолвно скажи, что я в жизни

хотел и что достигнуто мною?

Возложи на меня свою руку,—

буду я снова и мочь, и желать,

и желанное ночью вспомнится утром.

(«Утром»)

На вершинах гор и на дне

морей прилежно ищи.

Ты найдешь славный камень любви.

В сердце своем ищи Вриндаван —

обитель любви.

Прилежно ищи и найдешь.

Да проникнет в нас луч ума.

Тогда все подвижное утвердится.

Тень станет телом.

Дух воздуха обратится на сушу.

Сон в мысль превратится...»

(«Как устремлюсь»).

Претворение «сна в мысль», «тени в тело», «Указов из Тонкого мира в Священные знаки» земного плана отражено и в цикле стихов «Священные знаки». Много запретов, на пути к Истине, они отпугивают робких и обращаются ступенями восхождения для безбоязненного, дерзающего искателя:

«Нам сказали „нельзя”.

Но мы все же вошли.

Мы подходили к вратам.

Везде слышали слово „нельзя”.

Мы хотели знаки увидеть.

Нам сказали „нельзя”.

Но на последних вратах

будет начертано „можно”.

Будет за нами „нельзя”.

Так велел начертать

Он на последних вратах».

(«На последних вратах»)

Под разными ликами проходят несущие Весть Учителя, нужно проявить величайшую находчивость и внимание, чтобы не пропустить их:

«Я вижу след величавый,

сопровожденный широким посохом мирным.

Это наверно наш Царь.

Догоним и спросим.

Толкнули и обогнали людей.

Поспешили.

Но с посохом шел слепой

нищий».

(«Нищий»)

Знания рассеяны всюду, но даже накопленное самим в прошлых воплощениях не лежит на поверхности и не дается в руки без усилий:

«...Еще вчера я многое знал,

но в течение ночи все затемнело.

Правда, день был велик.

Была ночь длинна и темна.

Пришло душистое утро.

Было свежо и чудесно.

И озаренный новым солнцем

Забыл я и лишился того,

Что было накоплено мною...».

(«Завтра»)

Много вестников на земном пути и подчас их задача только в том и состоит, чтобы передать к нужному сроку нужным лицам какие-то сведения, даже не догадываясь об их истинной сути и назначении. Эти вестники идут среди людей, речь которых «наполнена бессмысленными словами», для которых «нет никакой тайны дальше настоящего», они готовы «утопить себя в танце» и увлечь за собой неопытного «мальчика», только еще вступающего на новый этап жертвенного земного Служения. Но упорная, ни на миг не ослабевающая работа над собой, самоконтроль, чувство ответственности, ощущение касаний Учителя оберегают «мальчика» от ложных шагов. Все это находит отражение в цикле «Мальчику». Он открывается стихотворением «Вечность». В нем призыв к неотложности Служения. Зрелость приходит в действии, а не в пассивном ожидании:

«Мальчик, ты говоришь,

Что квечеру в путь соберешься.

Мальчик, мой милый, не медли.

Утром выйдем с тобою.

В лес душистый мы вступили,

Среди молчаливых деревьев.

В студеном блеске росы,

Под облаком светлым и чудным

Пойдем мы в дорогу с тобою.

Если ты медлишь идти, значит

Еще ты не знаешь, что есть начало и радость, Первоначало и вечность».

Все необходимые на пути Служения доспехи, все подступы к Общению с Учителем, преломляясь в призме личного опыта Н.К., выражены в цикле стихов к «Мальчику». Этот цикл является своего рода «подготовительным курсом» к испытаниям на «аттестат зрелости». Как при настройке сложного музыкального инструмента, Н.К. перебирает струны человеческой души своими стихами, подготавливая ее к усвоению Высшей Мудрости.

Доподлинные страницы душевных переживаний Н.К., претворенные в прекрасные поэтические образы, являют собой стройную систему доступных каждому ищущему духу уроков соизмеримости и целесообразности, диалектики и целенаправленности, бесстрашия и благоразумия, дерзания и осторожности. Так, например, неотложность действия, высказанная в стихотворении «Вечность», корректируется ответственностью за Порученное и указанием на закономерную ритмичность всех жизненных явлений. Космический ритм, пронизывающий все живое, включают в действие также и моменты накопления сил, периоды разрядки народной или личной кармы:

«Мальчик, с сердечной печалью

ты сказал мне, что стал день короче,

что становится снова темнее.

Это затем, чтобы новая радость возникла:

ликованье рождению света.

Приходящую радость я знаю.

Будем ждать ее терпеливо.

Но теперь, как день станет короче,

всегда непонятно тоскливо

проводим мы свет».

(«Свет»)

«Не подходи сюда, мальчик

Тут за углом играют большие,

Кричат и бросают разные вещи.

Убить тебя могут легко.

Людей и зверей за игрою не трогай.

Свирепы игры больших,

На игру твою не похожи.

Это не то, что пастух деревянный

и кроткие овцы с наклеенной шерстью.

Подожди — игроки утомятся, —

кончатся игры людей,

и пойдешь туда, куда послан».

(«Послан»)

В стихотворениях «Вечность», «Свет», «Послан» духовные прозрения «мальчика» развернуты на фоне конкретных событий из жизни Н.К. и общественных событий эпохального масштаба. Война — эта «болезнь Планеты», выбившая из обычного ритма целые народы, и собственное заболевание Н.К., обострившее ощущение грани «потустороннего», свирепая «игра больших» на призрачной паутине «Майи» и строительство новой жизни на незыблемых основах Бытия — все служит «мальчику» уроками самоусовершенствования, все мобилизует на проверку своего умения разбираться в сложной диалектике жизни. В чередовавшихся ритмах активности «сосредоточения» тонкого и земного вырабатывалась стройная система их постоянного взаимосвязанного присутствия. Наглядно это можно представить в виде нотного письма. Если сами начертания нот уподобить действиям земного плана, то нотные линейки — это мир тонкий, который являясь основой земного, пронизывает его и определяет высоту нот. Их точное значение указывает ключ, альтерация и другие нотные знаки. При отсутствии нотных линеек (ощущения Высшего мира) нотные начертания (земные действия) рассыпаются в хаотической пляске:

«Бойтесь, когда люди сочтут сохранными

сокровища только на теле своем.

Бойтесь, когда возле соберутся толпы.

Когда забудут о знании.

И с радостью разрушат указанное

раньше. И легко исполнят угрозы.

Когда не на чем будет записать знание ваше…

Маленькие танцующие хитрецы!

Вы готовы утопить себя в танце».

Ты, Могущий, везде и во всем. Ты пробуждаешь нас к свету, нас усыпляешь во тьме. Ты ведешь нас в блуждании. Идти неизвестно куда понравилось нам. Три дня мы блуждали, с нами огонь, оружье, одежда... Кругом много птиц и зверья, чего же? Над нами закаты, восходы, пряный ветер душистый. Сперва шли широкой долиной. Зелены были поля. А дали были так сини. Потом шли лесами и мшистым болотом. Цвел вереск. Ржавые мшаги мы обходили. Бездонные окнища мы миновали. Держались по солнцу. Затучилось. Слушали ветер. На влажную руку ловили волны его. Стих ветер. Поредели леса. Пошли мы кряжем скалистым. Белою костью всюду торчал можжевельник, светлыми жилами массы камней сдавились в давней работе творенья. Сползали уступами. За грядами утесов ничто не виднелось. Темнело, ступенями великанова храма спустимся ниже. Тучи. Стало темно. Снизу застлались туманы. Ступени все круче и круче. С трудом мы сползали на мох. Нога внизу ничто нащупать не может. Здесь мы ночуем. На мшистом уступе подремлем до утра. Долгая тихая ночь. Просыпаясь, слышим лишь свист неясных полетов. Вой далекий дрожит равномерно. Засветился восток. Застлали туманы долину. Остры как лед, синими глыбами сгрудились плотно. Мы долго сидели вне мира. Пока туман разошелся. Поднималась над нами стена. Под нами синела пропасть бездонно.

Благодать

Дар мой прими, милый друг! Трудом и знаньем я накопил этот дар. Чтобы отдать его, я сложил. Я знал, что отдам его. На даре моем наслоишь радости духа. Тишина и покой. Среди восстания духа в дар мой твой взор устреми. А если хочешь слуге приказать дар принести, ты его назови благодать.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Бог даст

Подойди ко мне, мальчик, не бойся. Большие тебя научили бояться. Только пугать люди могут. Ты рос без страха. Вихрь и мрак, вода и пространство, ничто не страшило тебя. Меч, извлеченный, тебя восхищал. К огню ты протягивал руки. Теперь ты напуган, все стало враждебно, но меня ты не бойся. У меня есть друг тайный; страхи твои отвратит он. Когда ты уснешь, я тихонько его позову к изголовью,- того, кто силой владеет. Он тебе слово шепнет. Смелым встанешь, Бог даст.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

В землю

Мальчик, останься спокойным. Священнослужитель сказал над усопшим немую молитву, так обратился к нему: "Ты древний, непогубимый, ты постоянный, извечный, ты, устремившийся ввысь, радостный и обновленный". Близкие стали просить: "Вслух помолися, мы хотим слышать, молитва нам даст утешенье". "Не мешайте, я кончу, тогда я громко скажу, обращуся к телу, ушедшему в землю".

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

В танце

Бойтесь, когда спокойное придет в движенье. Когда посеянные ветры обратятся в бурю. Когда речь людей наполнится бессмысленными словами. Страшитесь, когда в земле кладами захоронят люди свои богатства. Бойтесь, когда люди сочтут сохранными сокровища только на теле своем. Бойтесь, когда возле соберутся толпы. Когда забудут о знании. И с радостью разрушат узнанное раньше. И легко исполнят угрозы. Когда не на чем будет записать знание ваше. Когда листы писаний станут непрочными, а слова злыми. Ах, соседи мои! Вы устроились плохо. Вы все отменили. Никакой тайны дальше настоящего! И с сумою несчастья вы пошли скитаться и завоевывать мир. Ваше безумие назвало самую безобразную женщину - желанная! Маленькие танцующие хитрецы! Вы готовы утопить себя в танце.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

В толпу

Готово мое одеянье. Сейчас я маску надену. Не удивляйся, мой друг, если маска будет страшна. Ведь это только личина. Придется нам выйти из дома. Кого мы встретим? Не знаем. К чему покажемся мы? Против свирепых щитом защищайся. Маска тебе неприятна? Она на меня не похожа? Под бровями не видны глаза? Изборожден очень лоб? Но скоро личину мы снимем. И улыбнемся друг другу. Теперь войдем мы в толпу.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Веселися

За моим окном опять светит солнце. В радугу оделись все былинки. По стенам развеваются блестящие знамена света. От радости трепещет бодрый воздух. Отчего ты неспокоен, дух мой? Устрашился тем - чего не знаешь. Для тебя закрылось солнце тьмою. И поникли танцы радостных былинок. Но вчера ты знал, мой дух, так мало. Так же точно велико твое незнанье. Но от вьюги было все так бедно, что себя ты посчитал богатым. Но ведь солнце вышло для тебя сегодня. Для тебя знамена света развернулись. Принесли тебе былинки радость. Ты богат, мой дух. К тебе приходит знанье. Знамя света над тобою блещет! Веселися!

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Вечность

(фрагмент из цикла "Мальчику") Мальчик, ты говоришь, что к вечеру в путь соберешься. Мальчик мой милый, не медли. Утром выйдем с тобою. В лес душистый мы вступим среди молчаливых деревьев. В студеном блеске росы, под облаком светлым и чудным пойдем мы в дорогу с тобою. Если ты медлишь идти, значит, еще ты не знаешь, что есть начало и радость, первоначало и вечность.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Взойду

Голос еще раз подам. Куда от меня вы ушли? Вас мне снова не слышно. Голоса ваши в скалах заглохли. Я больше не отличу голос ваш от ветки падения, от взлета птицы случайной. Призывы мои для вас тоже исчезли. Не знаю, пойдете ли вы, но хочется мне еще на вершину подняться. Камни уже оголились. Мхи стали реже, а можжевельник засох и держится слабо. Аркан ваш пригодным был бы и мне, но и один я взойду.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Вижу я!

В землю копье мы воткнем. Окончена первая битва. Оружье мое было крепко. Мой дух был бодр и покоен. Но в битве я, мальчик, заметил, что блеском цветов ты отвлекся. Если мы встретим врага, ты битвой, мальчик, зажгися, в близость победы поверь. Глазом стальным, непреклонным зорко себя очерти, если битва нужна, если в победу ты веришь. Теперь насладимся цветами. Послушаем горлинки вздохи. Лицо в ручье охладим. Кто притаился за камнем? К бою! врага вижу я!

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Время

В толпе нам идти тяжело. Столько сил и желаний враждебных. Спустились темные твари на плечи и лица прохожих. В сторону выйдем, там на пригорке, где столб стоит древний, мы сядем. Пойдут себе мимо. Все порожденья осядут внизу, а мы подождем. И если бы весть о знаках священных возникла, устремимся и мы. Если их понесут, мы встанем и воздадим почитание. Зорко мы будем смотреть. Остро слушать мы будем. Будем мы мочь и желать и выйдем тогда, когда - время.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Детские замки

На мощной колонне храма сидит малая птичка. На улице дети из грязи строят неприступные замки. Сколько хлопот около этой забавы! Дождь за ночь размыл их твердыни, и конь прошел через их стены. Но пусть пока дети строят замок из грязи, и на колонне пусть сидит малая птичка. Направляясь к храму, я не подойду к колонне и обойду стороною детские замки.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Жезл

Все, что услышал от деда, я тебе повторяю, мой мальчик. От деда и дед мой услышал. Каждый дед говорит. Каждый слушает внук. Внуку, милый мой мальчик, расскажешь все, что узнаешь! Говорят, что седьмой внук исполнит. Не огорчайся чрезмерно, если не сделаешь все, как сказал я. Помни, что мы еще люди. Но тебя укрепить я могу. Отломи от орешника ветку, перед собой неси. Под землю увидеть тебе поможет данный мной жезл.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Жемчуг

Опять вестник. Опять Твой приказ! И дар от Тебя! Владыко, Ты прислал мне жемчужину Твою и повелел включить ее в мое ожерелье. Но Ты знаешь, Владыко, мое ожерелье - поддельно. И длинно оно, как бывают длинны только поддельные вещи. Твой сверкающий дар среди тусклых игрушек потонет. Но Ты приказал. Я исполню. Эй, вы, уличные гуляки! Среди моего ожерелья есть от Владыки данный мне жемчуг!

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Завтра

Я знал столько полезных вещей и теперь все их забыл. Как обокраденный путник, как бедняк, потерявший имущество, я вспоминаю тщетно о богатстве, которым владел я давно; вспоминаю неожиданно, не думая, не зная, когда мелькнет погибшее знанье. Еще вчера я многое знал, но в течение ночи все затемнело. Правда, день был велик. Была ночь длинна и темна. Пришло душистое утро. Было свежо и чудесно. И, озаренный новым солнцем, забыл я и лишился того, что было накоплено мною. Под лучами нового солнца знания все растворились. Я более не умею отличить врага от друзей. Я не знаю, когда грозит мне опасность. Я не знаю, когда придет ночь. И новое солнце встретить я не сумею. Всем этим владел я, но теперь обеднел. Обидно, что снова узнаю нужное не ранее завтра, а сегодняшний день еще длинен. Когда придет оно - завтра?

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Заклятие

I Отец - огнь. Сын - огнь. Дух - огнь. Три равны, три нераздельны. Пламя и жар - сердце их. Огнь - очи ихи. Вихрь и пламя - уста их. Пламя Божества - огнь. Лихих спалит огнь. Пламя лихих отвратит. Лихих очистит. Изогнет стрелы демонов. Яд змия да сойдет на лихих! Агламид - повелитель змия! Артан, Арион, слышите вы! Тигр, орел, лев пустынного Поля! От лихих берегите! Змеем завейся, огнем спалися, сгинь, пропади, лихой. II Отец - Тихий, Сын - Тихий, Дух - Тихий.
Три равны, три нераздельны. Синее море - сердце их. Звезды - очи их. Ночная заря - уста их. Глубина Божества - море, Идут лихие по морю. Не видят их стрелы демонов. Рысь, волк, кречет, Уберегите лихих! Расстилайте дорогу! Кийос, Киойзави. Допустите лихих. III Камень знай. Камень храни. Огонь сокрой. Огнем зажгися. Красным смелым. Синим спокойным. Зеленым мудрым. Знай один. Камень храни. Фу, Ло, Хо, Камень несите. Воздайте сильным. Отдайте верным. Иенно Гуйо Дья,- прямо иди!

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Замечаю

Незнакомый человек поселился около нашего сада. Каждое утро он играет на гуслях и поет свою песнь. Мы думаем иногда, что он повторяет песню, но песнь незнакомца всегда нова. И всегда какие-то люди толпятся у калитки. Уже мы выросли. Брат уже уезжал на работу, а сестра должна была выйти замуж. А незнакомец все еще пел. Мы пошли попросить его спеть на свадьбе сестры. При этом мы спросили: откуда берет он новые слова и как столько времени всегда нова его песнь? Он очень удивился как будто и, расправив белую бороду, сказал: "Мне кажется, я только вчера поселился около вас. Я еще не успел рассказать даже о том, что вокруг себя замечаю".

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Захочешь

В знак победы, милый мой мальчик, платье цветное ты не надень. Победа была, а бой будет. Не смогут тебя победить. Но выйдут биться с тобою. Твою прошлую жизнь прозревая, сколько блестящих побед и много горестных знаков я вижу. Но победа тебе суждена, если победу захочешь.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

И любовь

Что сталось с дружбой! Когда я допущен был в обитель стовратную! Если друг твой, некогда милый тебе, прогневал тебя, не карай его, Мощный, по заслугам его. Все говорят, что ты отвратился? Когда, утешенный сердцем, увижу тебя примиренным? Прими! Источник слов моих знаешь. Вот грехи и добро мое! Я приношу их тебе. Возьми и то и другое. Вот знание и невежество! Возьми и то и другое. Преданность тебе мне оставь! Вот чистота и скверна! Я не хочу ни того, ни другого! Вот добрые и злые помыслы. И то и другое я тебе приношу. Сны, вводящие в грех, и сновидения правды я тебе отдаю. Сделай так, чтобы осталась у меня к тебе преданность и любовь.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

К нему

Я нашел наконец пустынника. Вы знаете, как трудно найти пустынника здесь, на земле. Просил я его, укажет ли он путь мой и примет ли он благосклонно мои труды? Он долго смотрел и спросил, что у меня есть самое любимое? Самое дорогое? Я отвечал: "Красота".- "Самое любимое ты должен оставить".- "Кто заповедал это?"- спросил я. "Бог",- ответил пустынник. Пусть накажет меня Бог - я не оставлю самое прекрасное, что нас приводит к Нему.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Как устремлюсь?

Птицы Хомы прекрасные, вы не любите землю. Вы на землю никогда не опуститесь. Птенцы ваши рождаются в облачных гнездах. Вы ближе к солнцу. Размыслим о нем, сверкающем. Но Девы земли чудотворны. На вершинах гор и на дне морей прилежно ищи. Ты найдешь славный камень любви. В сердце своем ищи Вриндаван - обитель любви. Прилежно ищи и найдешь. Да проникнет в нас луч ума. Тогда все подвижное утвердится. Тень станет телом. Дух воздуха обратится на сушу. Сон в мысль превратится. Мы не будем уносимы бурей. Сдержим крылатых коней утра. Направим порывы вечерних ветров. Слово Твое - океан истины. Кто направляет корабль наш к берегу? Мойи не ужасайтесь. Ее непомерную силу и власть мы прейдем. Слушайте! Слушайте! Вы кончили споры и ссоры? Прощай, Араньяни, прощай, серебро и золото неба! Прощай, дуброва тишайшая! Какую сложу тебе песнь? Как устремлюсь?

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Капли

Твоя благодать наполняет руки мои. В избытке льется она сквозь мои пальцы. Не удержать мне всего. Не успеваю различать сияющие струи богатства. Твоя благая волна через руки льется на землю. Не вижу, кто подберет драгоценную влагу? Мелкие брызги на кого упадут? Домой не успею дойти. Изо всей благодати в руках, крепко сжатых, я донесу только капли.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Ключи от ворот

Волшебником буду сегодня и неудачу в удачу я превращу. Заговорили молчавшие. Обернулись назад уходившие. Закивали все грозные. Поникли все угрожавшие. Мысли пришедшие как голубь залегли для управления миром. Самые тихие слова принесли бурю. И ты шел, как тень того, что должно наступить. И ребенком ты станешь, чтобы стыд не мешал тебе. Ты сидел у проезжих ворот, доступных для каждого плута. Спрашивал, кто хочет тебя обмануть? Что тут удивительного? Удачливый охотник найдет достойную охоту. Найдет вне страха. Но, получив удачу свою, уходя, знаю я, что не всех Из вас я увидал. Лучшие встречи остались без завершения. И много добрых мимо прошли или еще не дошли. А я их не знал. И переодетым я сидел между вами. И вы закутались в разные ткани. Молча хранили заржавленные ключи от ворот.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Лакшми-победительница

В светлом саду живет благая Лакшми. На востоке от горы Зент-Лхамо. В вечном труде она украшает свои семь покрывал успокоения. Это знают все люди. Все они чтут Лакшми, Счастье несущую. Боятся все люди сестру ее Сиву Тандаву. Она злая и страшная и гибельная. Она разрушает. Ах ужас, идет из гор Сива Тандава. Злая подходит к храму Лакшми. Тихо подошла злая и, усмирив голос свой, окликает благую. Отложила Лакшми свои покрывала. И выходит на зов. Открыто прекрасное тело благое. Глаза у благой бездонные. Волосы очень темные. Ногти янтарного цвета. Вокруг грудей и плеч разлиты ароматы из особенных трав. Чисто умыта Лакшми и ее девушки. Точно после ливня изваяния храмов Аджанты. Но вот ужасна была Сива Тандава. Даже в смиренном виде своем. Из песьей пасти торчали клыки. Тело непристойно обросло волосами. Даже запястья из горячих рубинов не могли украсить злую Сиву Тандаву. Усмирив голос свой, позвала злая благую сестру. "Слава тебе, Лакшми, родня моя! Много ты натворила счастья и благоденствия. Слишком много прилежно ты наработала. Ты настроила города и башни. Ты украсила золотом храмы. Ты расцветила землю садами. Ты - красоту возлюбившая. Ты сделала богатых и дающих. Ты сделала бедных, но получающих и тому радующихся. Мирную торговлю и добрые связи ты устроила. Ты придумала радостные людям отличия. Ты наполнила души сознанием приятным и гордостью. Ты щедрая! Радостно люди творят себе подобных. Слава тебе! Спокойно глядишь ты на людские шествия. Мало что осталось делать тебе. Боюсь, без труда утучнеет тело твое. И прекрасные глаза станут коровьими. Забудут тогда люди принести тебе приятные жертвы. И не найдешь для себя отличных работниц. И смешаются все священные узоры твои. Вот я о тебе позаботилась, Лакшми, родня моя. Я придумала тебе дело. Мы ведь близки с тобою. Тягостно мне долгое разрушение временем. А ну-ка давай все людское строение разрушим. Давай разобьем все людские радости. Изгоним все накопленные людские устройства. Мы обрушим горы. И озера высушим. И пошлем и войну и голод. И снесем города. Разорви твои семь покрывал успокоения. И сотворю я все дела мои. Возрадуюсь. И ты возгоришься потом, полная заботы и дела. Вновь спрядешь еще лучшие свои покрывала. Опять с благодарностью примут люди все дары твои. Ты придумаешь для людей столько новых забот и маленьких умыслов! Даже самый глупый почувствует себя умным и значительным. Уже вижу радостные слезы, тебе принесенные. Подумай, Лакшми, родня моя! Мысли мои полезны тебе. И мне, сестре твоей, они радостны". Вот хитрая Сива Тандава! Только подумайте, что за выдумки пришли в ее голову. Но Лакшми рукою отвергла злобную выдумку Сивы. Тогда приступила злая уже, потрясая руками и клыками лязгая. Но сказала Лакшми: "Не разорву для твоей радости и для горя людей мои покрывала. Тонкою пряжью успокою людской род. Соберу от всех знатных очагов отличных работниц. Украшу покрывала новыми знаками, самыми красивыми, самыми заклятыми. И в знаках, в образах лучших и птиц и животных пошлю к очагам людей мои заклинания добрые". Так решила благая. Из светлого сада ушла ни с чем Сива Тандава. Радуйтесь, люди! Безумствуя, ждет теперь Сива Тандава разрушения временем. В гневе иногда потрясает землю она. Тогда возникает и война и голод. Тогда погибают народы. Но успевает Лакшми набросить свои покрывала. И на телах погибших опять собираются люди. Сходятся в маленьких торжествах. Лакшми украшает свои покрывала новыми священными знаками.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Ловцу, входящему в лес

Дал ли Рерих из России - примите. Дал ли Аллал-Минг- Шри-Ишвара из Тибета - примите. Я - с ним В час восхода я уже найду тебя бодрствующим. Ловец! Вооруженный сетью, войдешь ты в лес. Ты приготовился. Ты умыт и бодр. Тебя не стесняет одежда. Ты препоясан. И свободны мысли твои. Да, ты готовился! И простился с хозяином дома. Ты, ловец, лес полюбил. И ловом твоему роду благо ты принесешь. Затрубить ты готов. Большую добычу ты наметил себе. И не убоялся тягости ее. Благо! Благо! Вступивший! Крепки ли сети твои? Ты их укреплял долгим трудом? Испытал их пробными ударами? Ты весел? И если смех твой устрашит часть добычи - не бойся. Но не греми оружием и не окликай громко ловчих. Ах, при неумении из ловца тебя сделают загонщиком. И даже ловчий будет хозяином твоим. Собери знание. Соблюди путь твой. Почему ты озираешься? Под красным камнем залег красный змей. И зеленый мох скрыл зеленую змейку. Но ее жало также остро. Уже с детства тебе твердили о змеях и о скорпионах. Целое учение страха! Но много щебечущих и свистящих полетит за тобою. И шорох переползет тропу твою. И завывание пронзит твое ухо. Из червей вырастают киты. И крот становится тигром. Но ты знаешь сущность, ловец. Это все - не твое. Твоя - добыча! Спеши! Не медли! Вступивший! Не истрать сети твои на шакалов. Добычу знает только ловец. Иногда тебе кажется, что ты уже многое знаешь. Но все-таки, ты не знаешь, кем положены круги камней на опушке? Что они значат? И кого предостерегает знак на высокой сосне? Ты даже не знаешь, кто наполнил черепами овраг, в который ты заглянул? Но если и ты подвергнешься опасности - не спускайся в овраг и не скройся за деревом. У тебя пути без числа, и только один у врага. Из преследуемого сделайся ты нападающим. Как сильны нападающие и как бедны оправдывающиеся. Оставь защищаться другим. Ты нападай. Ибо ты знаешь, для чего вышел ты. И почему ты не устрашился леса. Священный и страшный и благословенный лес. Дай ловцу пройти тебя. Не удержи его. Не скрой пути и тропинки. И не испугай. Я ведь знаю, ты многоголосый. Но я слышал твои голоса. И ловец мой возьмет добычу свою. И ты, ловец, путь свой знай сам. Не верь зовущим и не обращайся к сообщающим. Ты, только ты знаешь добычу твою. И не предпочтешь малую добычу и препятствиями не огорчишься. Удивляющийся уже открыт для врага. Впавший в раздумье теряет сети свои. А потерявший возвращается назад в поисках. Но пойдешь ты вперед, ловец! Все оставленное позади - не твое. И ты знаешь это так же, как я. Ибо ты знаешь все. И припомнить все можешь. Ты знаешь о мудрости. Ты слышал о смелости. Ты знаешь о нахождении. И ты проходишь овраг только для всхода на холм. И цветы оврага - не твои цветы. И ручей ложбины не для тебя. Сверкающие водопады найдешь ты. И ключи родников освежат тебя. И перед тобой расцветет вереск счастья. Но он цветет - на высотах. И будет лучший загон не у подножья холма. Но твоя добыча пойдет через хребет. И, пылая на небе, поднимаясь над вершиной, она остановится. И будет озираться. И ты не медли тогда. Это твой час. И ты и добыча будете на высотах. И ни ты, ни добыча не пожелаете спуститься в лощину. Это твой час. Но, закидывая сеть, ты знаешь, что не ты победил. Ты взял только свое. Не считай себя победителем. Ибо все - победители, но точно не припомнят. Я привел тебя к широким рекам и к необъятным озерам. И я тебе показал океан. Видевший бесконечное не потеряется в конечном. Ибо нет бесконечного леса. И каждую топь можно обойти. Ловец! Мы вместе плели твои сети. Мы вместе ловчих искали. Мы вместе избирали места наилучшего лова. Мы вместе избегали опасности. Вместе мы утвердили наш путь. Без меня не познал бы ты океана. Без тебя не узнаю радость твоего счастливого лова. Я люблю тебя, мой ловец! И Сынам Света я лов представлю твой. И если бы ты даже ошибся. Если бы временно спустился в ложбину. Если бы даже оглянулся на черепа. Если бы смехом отстранил часть добычи. Но я знаю, что не переставая идешь ты для лова. Не смущаешься и не потеряешь пути. Ты знаешь, как по солнцу путь находить. И как по вихрю обернуться к дороге. А кто зажег его - Солнце? И кто пригнал его - Вихрь? Но из области Солнца говорю с тобою. Твой друг и наставник и спутник. Ловчие и загоновожатые пусть будут друзьями. И после лова, отдыхая на холме, призови ловчих и загоновожатых. Расскажи им, как ты шел до холма. И почему ловец не должен ждать по оврагам. И как на гребне встретил добычу. И как ты будешь знать, что эта добыча - тебе. И как надо миновать малую добычу. Ибо кто идет к ней, тот с ней и пребудет. Расскажи также, как ловец несет на себе все признаки лова. И как он, только он, знает уменье и добычу свою. Не разгласи о лове не знающим о добыче. В час огорчения, в час бедности они наймутся загонщиками и через заросли примут участие в лове. Но пойми, ловец, пойми ты ловчих. С ними испей воду у костра отдыха. Пойми, понимающий. И, кончая ловлю, почини сети твои и задумай лов новый. Не пугайся и не пытайся пугать. Ибо если не испугаешь, страх обернется на тебя еще больший. Задумывай просто. Ибо все просто. Все прекрасно прекрасномысленное. Всякий страх ты победишь непобедимою сущностью твоею. Но если задрожишь, то - пораженный, уничтоженный, не кричащий, не молчащий, утративший сознание времени, места и жизни - лишишься остатков воли. И куда пойдешь ты? А если кто из утомленных загоновожатых скажет тебе против ловли. Не слушай его, мой ловец! Размягчающие! Эти заслонившие себя сомнением! Какова будет их ловля? И что они принесут своим близким? Снова пустую сеть? Снова желания без исполнений? Потерянные, как утеряно их бесценное время. Ловец - для лова. Не внимай часам утомления. В эти часы ты не ловец. Ты - добыча! Вихрь пройдет. Промолчи. И опять возьмешь рог свой. Не опаздывая, не бойся опоздать. И, настигая, не оберни голову. Все понятное непонятно. И все объясненное необъяснимо. И где предел чудесам? И еще последнее, о ловец мой! Если в первый день лова ты не встретишь добычу. Не сокрушайся. Добыча уже идет для тебя. Знающий ищет. Познавший - находит. Нашедший изумляется легкости овладения. Овладевший поет песнь радости. Радуйся! Радуйся! Радуйся! Ловец, трижды позванный.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Любовь

Вот уж был день! Пришло к нам сразу столько людей. Они привели с собой каких-то совсем незнакомых. Ранее я не мог ничего о них расспросить. Хуже всего, что они говорили на языках совсем непонятных. И я улыбался, слушая их странные речи. Говор одних походил на клекот горных орлов. Другие шипели, как змеи. Волчий лай иногда узнавал я. Речи сверкали металлом. Слова становилися грозны. В них грохотали горные камни. В них град проливался. В них шумел водопад. А я улыбался. Как мог я знать смысл их речи? Они, может быть, на своем языке повторяли милое нам слово "любовь"?

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Лют Великан

На роге Крикуне под красным бором, На озере жил Лют Великан, Очень сильный, очень большой, только добрый. Лютый зверье гонял, Борода у Люта - На семь концов. Шапка на Люте - Во сто песцов. Кафтан на Люте - Серых волков. Топор у Люта - Красный кремень. Копье у Люта - Белый кремень. Стрелки у Люта черные, Приворотливые. Лютовы братаны за озером жили. На горе-городке избу срубили. С Крикуна-рога братанам кричал, Перешептывал. Брату за озеро топор подавал, Перекидывал. С братом за озером охотой Ходил; С братом на озеро невод Тащил; С братом за озером пиво Варил; Смолы курил, огонь добывал, Костры раздувал, с сестрою гулял, Ходил в гости за озеро. Шагнул, да не ладно - Стал тонуть; Завяз великан Лют По пояс. Плохо пришлось. Собака скакнула за ним - Потонула. Некому братанов повестить. Не видать никого и на день ходьбы. Озеро плескает. Ветер шумит. Осокою сама смерть идет. Заглянул великан под облако. Летит нырь. Крикнул великан: «Видишь до воды?» «Вижу-у»,- ответ дает. «Скажи братанам: «Тону-у, тону-у!» Летит нырь далеко. Кличет нырь звонко: «Тону-у, тону-у!» Не знает нырь, Что кричит про беду. Не беда нырю на озере. Озеро доброе. Худо нырю от лесов, От полей. Братаны гогочут, Ныря не слышат. Лося в трясине загнали. Пришли братаны, А Лют утонул. Сложили могилу длинную, А для собаки круглую. Извелась с тоски Лютова сестра За озером. Покидали великаны горшки В озеро. Схоронили топоры под кореньями. Бросили жить великаны в нашем Краю. Живет нырь на озере Издавна. Птица глупая. Птица Вещая. Перепутал нырь клики Великановы. На вёдро кричит: «Тону-у, тону-у!» Будто тонет, хлопает Крыльями. Под ненастье гогочет: «Го-го, Го-го». Над водою летит, кричит: «Вижу-у!» Знает народ Люто-озеро, Знает могилы длинные, Длинные могилы великановы. А длина могилам - тридцать саженей. Помнят великанов плесы озерные. Знают великанов пенья дубовые. Великаны снесли камни на могилы. Как ушли великаны, помнит народ. Повелось исстари так, Говорю: было так.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

На последних вратах

Нам сказали: "Нельзя". Но мы все же вошли. Мы подходили к вратам. Везде слышали слово "нельзя". Мы хотели знаки увидеть. Нам сказали "нельзя". Свет хотели зажечь. Нам сказали "нельзя". - Стражи седые, видавшие, знавшие! Ошибаетесь, стражи! Хозяин дозволил узнать. Видеть хозяин дозволил. Наверно, он хочет, чтобы мы знали, чтобы мы видели. За вратами посланец стоит. Нам он что-то принес. Допустите нас, стражи! "Нельзя",- нам сказали и затворили врага. Но все же много врат мы прошли. Протеснились. И "можно" оставалось за нами. Стражи у врат берегли нас. И просили. И угрожали. Остерегали: "Нельзя". Мы заполнили всюду "нельзя". Нельзя все. Нельзя обо всем. Нельзя ко всему. И позади только "можно". Но на последних вратах будет начертано "можно". Будет за нами "нельзя". Так велел начертать Он на последних вратах.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Нам?

В жизни так много чудесного. Каждое утро мимо нашего берега проплывает неизвестный певец. Каждое утро медленно из тумана движется легкая лодка, и всегда звучит новая песнь. И так же, как всегда, скрывается певец за соседним утесом. И нам кажется: мы никогда не узнаем, кто он, этот певец, и куда каждое утро держит он путь. И кому поет он всегда новую песнь. Ах, какая надежда наполняет сердце и кому он поет? Может быть, нам?

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Напрасно

Не видно знаков священных. Дай глазам твоим отдохнуть. Знаю, они утомились. Закрой их. Я за тебя посмотрю. Скажу о том, что увижу. Слушай! Вокруг нас та же равнина. Седые кусты шелестят. Озера сталью сверкают. Безответно замерли камни. Блестят в лугах сияньем холодным. Холодны тучи. В морщинку сложились. Ушли бесконечно. Знают, молчат и хранят. Птицы не вижу. Зверь не бежит по равнине. По-прежнему нет никого. Никто не идет. Ни одной точки. Путника - ни одного. Не понимаю. Не вижу. Не знаю. Глаз свой ты напрягал бы напрасно.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Наш путь

Путники, сейчас мы проходим сельской дорогой. Хутора чередуются полями и рощами. Дети заботятся о стадах. К нам дети подходят. Мальчик нам подал чернику в бересте. Девушка протянула пучок пахучей травы. Малыш расстался для нас со своей в полоску нарезанной палочкой. Он думал, что с нею нам будет легче идти. Мы проходим. Никогда больше не встретим этих детей. Братья, мы отошли от хуторов еще недалеко, но вам уже надоели подарки. Вы рассыпали пахучую травку. Ты сломал корзиночку из бересты. Ты бросил в канаву палочку, данную малышом. К чему нам она? В нашем долгом пути. Но у детей не было ничего другого. Они дали нам лучшее из того, что имели, чтобы украсить наш путь.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не закрой

Над водоемом склонившись, мальчик с восторгом сказал: "Какое красивое небо! Как отразилось оно! Оно самоцветно, бездонно!"- "Мальчик мой милый, ты очарован одним отраженьем. Тебе довольно того, что внизу. Мальчик, вниз не смотри! Обрати глаза твои вверх. Сумей увидать великое небо. Своими руками глаза себе не закрой".

Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др. Москва: Наука, 1993.

Не можем

Ты полагаешь, что кончил? На три вопроса ответь: как могу я узнать, сколько лет ворон прожил? До самой дальней звезды велико ль от нас расстоянье? Что я желаю теперь? Приятель, опять мы не знаем? Опять нам все неизвестно. Опять должны мы начать. Кончить ничто мы не можем.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не открою

Усмешку оставь, мой приятель. Ты ведь не знаешь, что у меня здесь сокрыто. Ведь без тебя я наполнил этот ларец. Без тебя и тканью закрыл. И ключ в замке повернул. На стороне расспросить тебе никого не удастся. Если же хочешь болтать - тебе придется солгать. Выдумай сам и солги, но ларец я теперь не открою.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не поняв

Не знаю, когда сильно слово твое? Иногда ты становишься обыкновенным. И, притаившись, сидишь между глупцами, которые знают так мало. Иногда ты скажешь и будто не огорчаешься, если тебя не поймут. Иногда ты смотришь так нежно на незнающего, что я завидую его незнанью. Точно не заботишься ты свой лик показать. И когда слушаешь речи прошедшего дня, даже опускаешь глаза, точно подбирая самые простые слова. Как трудно распознать все твои устремленья. Как нелегко идти за тобою. Вот и вчера, когда ты говорил с медведями, мне показалось, что они отошли, тебя не поняв.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не считай

Мальчик, значения ссоре не придавай. Помни, большие - странные люди. Сказав друг о друге самое злое, завтра готовы врагов друзьями назвать. А спасителю другу послать обидное слово. Уговори себя думать, что злоба людей неглубока. Думай добрее о них, но врагов и друзей не считай!

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не убить?

Мальчик жука умертвил. Узнать его он хотел. Мальчик птичку убил, чтобы ее рассмотреть. Мальчик зверя убил, только для знанья. Мальчик спросил: может ли он для добра и для знанья убить человека? Если ты умертвил жука, птицу и зверя, почему тебе и людей не убить?

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не убьют

Сделал так, как хотел, хорошо или худо, не знаю. Не беги от волны, милый мальчик. Побежишь - разобьет, опрокинет. Но к волне обернись, наклонися и прими ее твердой душою. Знаю, мальчик, что биться час мой теперь наступает. Мое оружие крепко. Встань, мой мальчик, за мною. О враге ползущем скажи... Что впереди, то не страшно. Как бы они ни пытались, будь тверд, тебя они не убьют.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Не удалялся

Начатую работу Ты мне оставил. Ты пожелал, чтоб я ее продолжил. Я чувствую Твое доверие ко мне. К работе отнесусь внимательно и строго. Ведь Ты работой этой занимался сам. Я сяду к Твоему столу. Твое перо возьму. Расставлю Твои вещи как бывало. Пусть мне они помогут. Но многое не сказано Тобою, когда Ты уходил. Под окнами торговцев шум и крики. Шаг лошадей тяжелый по камням. И громыхание колес оббитых. Под крышею свист ветра. Снастей у пристани скрипенье. И якорей тяжелые удары. И птиц приморских вопли. Тебя не мог спросить я: мешало ли Тебе все это? Или во всем живущем Ты черпал вдохновенье. Насколько знаю, Ты во всех решеньях от земли не удалялся.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Нищий

В полночь приехал наш Царь. В покой он прошел. Так сказал. Утром Царь вышел в толпу. А мы и не знали... Мы не успели его повидать. Мы должны были узнать повеленья. Но ничего, в толпе к нему подойдем и, прикоснувшись, скажем и спросим. Как толпа велика! Сколько улиц! Сколько дорог и тропинок! Ведь Он мог далеко уйти. И вернется ли снова в покой? Всюду следы на песке. Все-таки мы следы разберем. Шел ребенок. Вот женщина с ношей. Вот, верно, хромой - припадал он. Неужели разобрать не удастся? Ведь Царь всегда имел посох. Разберем следы упиравшихся. Вот острый конец боевой. Не похоже! Шире посох Царя, а поступь спокойней. Метными будут удары от посоха. Откуда прошло столько людей? Точно все сговорились наш путь перейти. Но вот поспешим. Я вижу след величавый, сопровожденный широким посохом мирным. Это, наверно, наш Царь. Догоним и спросим. Толкнули и обогнали людей. Поспешили. Но с посохом шел слепой, нищий.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

О вечном

Зачем хотел ты сказать неприятной мне? Ответ мой готов. Но прежде скажи мне. Подумай крепко, скажи! Ты никогда не изменишь желанье твое? Ты останешься верен тому, чем на меня замахнулся? Про себя знаю я, ответ мой готов позабыть. Смотри, пока мы говорили, кругом уже все изменилось. Ново все. То, что нам угрожало, нас теперь призывает. Звавшее нас ушло без возврата. Мы сами стали другими. Над нами и небо иное. И ветер иной. Солнца лучи сияют иначе. Брат, покинем все, что меняется быстро. Иначе мы не успеем подумать о том, что для всех неизменно. Подумать о вечном.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Оставил

Я приготовился выйти в дорогу. Все, что было моим, я оставил. Вы это возьмете, друзья. Сейчас в последний раз обойду дом мой. Еще один раз вещи я осмотрю. На изображенья друзей я взгляну еще один раз. В последний раз. Я уже знаю, что здесь ничто мое не осталось. Вещи и все, что стесняло меня, я отдаю добровольно. Без них мне будет свободней. К тому, кто меня призывает освобожденным, я обращусь. Теперь еще раз я по дому пройду. Осмотрю еще раз все то, от чего освобожден я. Свободен и волен и помышлением тверд. Изображенья друзей и вид моих бывших вещей меня не смущает. Иду. Я спешу. Но один раз, еще один раз последний я обойду все, что оставил.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Открой

У тебя на полках по стенам многие склянки стояли. Разноцветны они. Закрыты все бережливо. Иные обернуты плотно, чтобы свет не проник. Что в них - не знаю. Но их сурово хранишь. Оставшись один, по ночам огни у себя зажигаешь и новый состав ты творишь. Знаешь, чему полезны составы. Помощь твоя мне нужна. В твои составы я верю. Который мне будет полезен, тот сейчас и открой.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Поверить?

Наконец мы узнали, куда прошел Царь наш. На старую площадь трех башен. Там он будет учить. Там он даст повеления. Скажет однажды. Дважды наш Царь никогда не сказал. На площадь мы поспешим. Мы пройдем переулком. Толпы спешащих минуем. К подножию Духовой башни мы выйдем. Многим тот путь незнаком. Но всюду народ. Все переулки наполнены. В проходных воротах теснятся. А там Он уже говорит. Дальше нам не дойти. Пришедшего первым не знает никто. Башня видна, но вдали. Иногда кажется, будто звучит Царское слово. Но нет, слов Царя не услышать. Это люди передают их друг другу. Женщина - воину. Воин - вельможе. Мне передает их сапожник-сосед. Верно ли слышит он их от торговца, ставшего на, выступ крыльца? Могу ли я им поверить?

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Повторяешь

Замолчал? Не бойся сказать. Думаешь, что рассказ твой я знаю, что мне ты его уже не раз повторял? Правда, я слышал его от тебя самого не однажды. Но ласковы были слова, глаза твои мягко мерцали. Повесть твою еще повтори. Каждое утро ликуем мы солнцу. И повторяет свои дуновения ветер весенний. Солнца теплом ты обвей свою милую повесть. Словом благоуханным, точно ветер весенний, в рассказе своем улыбнися. И посмотри так же ясно, как всегда, когда повесть свою повторяешь.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Под землею

Черепа мы снова нашли. Но не было знаков на них. Один топором был рассечен. Другой пронзен был стрелою. Но не для нас эти знаки. Тесно лежали, без имени все, схожие между собою. Под ними лежали монеты. И лики их были стерты. Милый друг, ты повел меня ложно. Знаки священные мы не найдем под землею.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Подвиг

Волнением весь расцвеченный, мальчик принес весть благую. О том, что пойдут все на гору. О сдвиге народа велели сказать. Добрая весть, но, мой милый маленький вестник, скорей слово одно замени. Когда ты дальше пойдешь, ты назовешь твою светлую новость не сдвигом, но скажешь ты: подвиг!

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Поможет

Мальчик, опять ты ошибся. Ты сказал, что лишь чувствам своим ты поверишь. Для начала похвально, но как быть нам с чувствами теми, что тебе незнакомы сегодня, но которые ведомы мне? И в чувствах первейших, которыми ты овладел, как ты полагаешь,- поверь, ты еще несовершенен. Слух разве подвластен тебе? Твое зренье бедно. Грубо твое осязанье. О неведомых чувствах если мне не поверишь, я укажу тебе каплю воды без стекла рассмотреть. О населяющих воздух мне рассказать? Ты улыбнулся. Ты замолчал. Ты не ответил. Мальчик, водительство духа чаще ты призывай, оно тебе в жизни поможет.

Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

Пора

Встань, друг. Получена весть. Окончен твой отдых. Сейчас я узнал, где хранится один из знаков священных. Подумай о счастье, если один знак найдем мы. Надо до солнца пойти. Ночью всё приготовить. Небо ночное, смотри, невиданно сегодня чудесно. Я не запомню такого. Вчера еще Кассиопея была и грустна и туманна, Альдебаран пугливо мерцал. И не показалась Венера. Но теперь воспрянули все. Орион и Арктур засверкали. За Алтаиром далеко новые звездные знаки блестят, и туманность созвездий ясна и прозрачна. Разве не видишь ты путь к тому, что мы завтра отыщем. Звездные руны проснулись. Бери свое достоянье. Оружье с собою не нужно. Обувь покрепче надень. Подпояшься потуже. Путь будет наш каменист. Светлеет восток. Нам пора.

Ю.В.ПАТЛАНЬ,
заведующая сектором отдела архивов Национального центра
народной культуры «Музей Ивана Гончара»,
Киев, Украина

Чудеса Учителя растут.
Посреди сада любви растут озарения духа.
…Но Умножу силы дочери Моей, ибо она идет в Сад Мой.
…Когда иду в сад прекрасный, не боюсь тягости.

Книга Н.К.Рериха «Цветы Мории» вышла в берлинском издательстве «Слово» в 1921 г., 90 лет назад. Гонорар за ее издание был перечислен в пользу голодающих в России в 1929 г. «Цветы Мории» были переизданы в Америке под другим заглавием – «Flame in Chalice by Nicholas Roerich. Translated by Mary Siegrist» . С журнальных публикаций стихотворений и отдельных «Листов дневника» началось возвращение литературного наследия Рериха на его родину. И хотя стихотворения Рериха вызывают очень большой интерес и воспроизводятся, возможно, наиболее широко из всего литературного наследия Н.К.Рериха (только в советское время, с 1974 по 1992 г., нам известно 6 книжных переизданий; очевидно, что затем их стало много больше), записана даже аудио­книга «Цветы Мории», которая, как и первое издание 1921 г., доступна в интернете. Еще в 1920-­е гг. композитор В.Завадский написал симфоническую сюиту на темы стихов Н.К.Рериха. Однако нам не удалось обнаружить современных исследований текста книги «Цветы Мории» в его неразрывной связи с книгами Учения Живой Этики, хотя изучение стихотворений Рериха давно входит в программу филологических специальностей.

Впервые довольно тщательный анализ структуры «Цветов Мории» дал Павел Беликов, отметив автобиографичность и связь поэ­зии как с духовной биографией Рерихов, так и с книгами Живой Этики «Листы сада Мории» («Зов» и «Озарение»): общий зачин, обращенный к России, дату «1920», которой заканчивается текст «Цветов Мории» (несмотря на то, что в книгу включены стихотворения и 1921 г.), которая, по мнению П.Беликова, точно указывает на год начала записи книг Живой Этики .

Еще в 1997 г. по поэзии Рериха была защищена кандидатская диссертация О.Г.Шостак . В целом ряде современных статей вслед за П.Ф.Беликовым вновь и вновь отмечено родство или же влияние на идеостиль Рериха поэтики стихотворений Тагора («Садовник», «Гитанджали», «Лунный серп») и философии Индии . Однако в большинстве учебников и пособий по литературе Серебряного века книга Рериха до сих пор упомянута лишь вскользь, а о стихах сказано только, что это «белые стихи» или же «верлибр», отмечается родство со стихотворениями А.Ремизова и В.Иванова, а также часто приводится цитата из письма Н.К.Рериха В.Шибаеву: «Публика совершенно не понимает “Цветы Мории”, но все­-таки чувствует, что есть какое­-то внут­реннее значение » . И, таким образом, это указание самого Рериха на непонимание «Цветов Мории» подчеркивается публикаторами и транслируется до сих пор, спустя 90 лет после выхода книги.

Наше внимание привлек заголовочный комплекс книги, в частности понятия «сада», «листьев», «цветов». Специалисты отмечают интересную особенность поэзии Рериха – явление стихотворного переноса в конце строки, причем «в стихотворениях Рериха почти во всех случаях конечная строка равна заглавию стихотворения. Таким образом, финальные слова оказываются в трижды сильной позиции: как конец стихотворения; как конец стихо­творения, отмеченный анжамбеманом Enjambement (фр. – перенос) – несовпадение синтаксического и ритмического членения стихового отрезка с вытекающим отсюда разрывом синтаксического ряда и перенесением части его в следующий ритмический отрезок. – Прим. ред. ; как конец стихотворения, отмеченный анжамбеманом и совпадающий с заглавием стихотворного текста » . С другой стороны, отмечая ту же особенность – смысловой круг, образованный заглавием стихотворения и его последней строкой, другой исследователь И.В.Кравцова пишет: «Пояснить непонятное в тексте помогает то, что понятно само по себе. <…> У Н.Рериха такими понятными частями текста как раз и являются заголовок и последняя строка » .

И здесь внимательного читателя книги Рериха и подстерегает неразрешенная в самой книге загадка. Заглавие книги стихотворений отнюдь не является более понятным, чем отдельные стихотворения, составляющие ее. Более того, нигде в тексте «Цветов Мории» не объясняется ее заглавие, не встречается имя Мории. Однако оно присутствует в схожих заглавиях двух первых книг Живой Этики: «Цветы Мории» (1921) и «Листы Сада М. / Листы Сада Мории» (1924, 1925). Здесь крайне важно, что понятие «Цветы Мории» отсутствует в тексте книги Рериха. Неким намеком на разгадку могут служить лишь строки:

Никто не знает, где
оставил хозяин знаки свои.
Вернее всего, они – на столбах
у дороги. Или в цветах (Священные знаки, 1915) ,

В светлом саду живет благая
Лакшми. <…> Ты
расцветила землю садами. Ты –
красоту возлюбившая (Лакшми-­Победительница, 1909) ,

то есть указание на происхождение «цветов» как «священных знаков» некоей благой, даже божественной сущности, данных ею людям. И далее в «Озарении»: «Как лепестки роз, сыплются знаки, ибо время близко » .

Таким образом, речь может идти о еще одном смысловом переносе, так свойственном Рериху, на котором с особой силой удерживается внимание читателя. Но это перенос­-тождество не заглавия и концовки стихотворного текста, а заглавия поэтической книги Николая Константиновича и заглавий последующих по времени книг Живой Этики. Таким образом, в круг структурно­-символического единства заключены три текста, объединеные одним Источником – благим Садовником «сада светлого», «сада прекрасного», что подчеркивается уже на уровне однотипных и содержащих одно и то же имя заглавий.

А понятие «цветы Мории», ставшее заголовком книги стихов Рериха, появляется в книге Учения Живой Этики «Зов»:

любовь устремится
потоком сверкающим, являя чудеса цветов М. . . ,

а запись от 25 декабря 1920 г. накрепко увязывает между собой понятия «цветы Мории» и «Мои листья»:

Цветы М. . . непригодны для многих садов, но они
цветут даже на льдинах.
Как целебные травы, Мои листья помогут многим
ранам .

В свою очередь, понятие «Мои листья» созвучит и указывает на структурные взаимосвязи текста Живой Этики не только с поэзией Рериха, но и с несколько необычным жанрообразующим заглавием его дневниковых текстов – «Листы дневника» . Причем в тексте книги «Листы Сада Мории. Зов» объяснено и важнейшее различие между «цветами» и «листами сада Мории»: «Сужденное не случайно, и листы упадают во времени » ; «Знай корни и плоды, и отдай другим листья, они сменяются каждый год » ; «Листы растут каждый день, цветы лишь к сроку » ; «Каждое дерево в радости одевается цветами, но сбрасывая листья, оно не грустит, зная о весне. Опять в битве отвлеклись цветами, но человечеству далеко до цветов » . Таким образом, листы–листья действительно связаны с понятием «дня», «дневника», «ежедневных записей», переменчивости и обновления. Можно видеть здесь и указание на срок появления «Цветов Мории», как текста­-предвестника Живой Этики. Тогда становятся понятными знаменитые зачины «Зова»:

В Новую Россию Моя первая весть.

Ты, давший Ашрам,
Ты, давшая две жизни, –
возвестите

и поэмы «Ловцу, входящему в лес»:

Дал ли Рерих из России
– примите.
Дал ли Аллал-­Минг­
Шри­-Ишвара из Тибета
– примите.

Я – с ним» .

На их соотнесенность также впервые указал П.Беликов , говоря о том, что изучающие Учение Живой Этики напрасно оставляют без внимания «Цветы Мории». Спустя много лет нужно подчеркивать обратное: полное понимание текста книги стихов Н.К.Рериха совершенно невозможно без знания текстов Учения, так как именно «Цветы Мории» и могли быть первой вестью о нем для России, что подтверждается обращением «счастливый ловец» в «Зове» , соответствующим концовке «Радуйся! Радуйся! ловец трижды позванный » из «Цветов Мории»

Заглавия, сочетающие слова «цветы» или «листы» (листья) с именем духовного учителя, давшего тексты, указывают не только на неразрывную связь «Цветов Мории» и первых книг «Учения Живой Этики», но и на ряд глубоких литературных традиций Запада и Востока. Для более точного понимания жанровой и смысловой специфики как книги Рериха, так и книг Учения, их символики необходимы знания по исторической поэтике, тогда ассоциативный ряд заглавий произведений со схожей семантикой и функциями текста может быть легко выстроен. Это «Луг духовный» (ср. сборник литературно-­критических статей А.Белого «Луг зеленый»), «Цветник Девы Марии», «Цветочки Св. Франциска Ассизского», «Сад божественных песней» Г.С.Сковороды, «Цветы Мории» и «Листки дневника» Н.К.Рериха в европейской традиции; «Листы Сада Мории» и «Садовник» Р.Тагора – в индийской. Как видно, все эти произведения принадлежат к жанрам стихотворений или миниатюр, раскрывающих житие, деяния, поучения святого или духовного учителя, который их дал или которому традиция приписывает совокупность кратких случаев­притч и афоризмов, иногда молитв (как, например, «Цветник Девы Марии»), иногда даже схожее название может указывать на книгу детских стихов («Детский цветник стихов» Р.­Л.Стивенсона), кстати, в переводах крупнейших поэтов и теоретиков русского символизма .

Интересно, что при жизни Рериха «Цветочки Св. Франциска Ассизского» были первый и единственный раз полностью изданы в России в 1913 г. , а «Садовник. Лирика любви и жизни» любимого Рерихами Тагора издавался в Москве трижды (1914, 1919, 1924 г.). А в 1925 году в кооперативном издательстве «Новая жизнь» (Москва) вышел сборник стихотворений Тагора под заглавием «Цветы моего сада. Садовник. Гитанджали» . Сравним: у Тагора: «Повели – и я соберу плоды мои и принесу на двор твой полными корзинами, хотя иные плоды потеряны, а иные не созрели. <…> Сад произрастил плоды свои, и в томительный час вечера, при свете заходящего солнца, слышится зов из твоего жилища на берегу » ; Учение Живой Этики. Зов: «Но как опавшие плоды отбираем в корзину, так законченные мысли уносятся » ; «Владыко, почему не доверишь мне собрать все плоды сада Твоего? Но где же корзины твои? » ; в «Озарении »: «Как садовник допускает сад покрыться бутонами, мрак бурьяна изгоняя, так и Мы следим за движением рук избранных » .

Возможно, именно из­-за явного указания в заглавии на структурно-­символические тождества и связи, подобные показанным выше, и именно из-­за невозможности понимания поэзии Рериха без учета основополагающих книг Учения Живой Этики, при переиздании книги стихов Н.К.Рериха «Цветы Мории» в советское время, в 1974 и 1977 гг., также как и в случае американского издания, потребовалось изменение смыслосодержащего заголовка. Было выбрано и пропущено цензурой заглавие «Письмена» с отсылкой к А.М.Горькому: «Эти поэтические сюиты Л.Н.Андреев назвал «Северное сияние », А.М.Горький назвал «Письмена », считая Рериха величайшим интуитивистом современности » («От издательства») .

Итак – именно Мория в названных текстах Н.К.Рериха и Учения Живой Этики предстает в образе Садовника, который растит цветы Красоты и учеников-­садовников, детей как цветы:

Ожидайте Его, и Он ответит на зов ваш,
Так же как цветок отвечает зову утреннего
солнца. <…>

Плоды и цветы Моего сада доступны всем,
Будьте хранителями сада Моего.
Поставлю вас у Врат Моих, и возвестите вы во Имя Мое.
Мое Слово с вами пребудет. <…>

Я сказал – Красота.
И в бою, и в победе Я сказал – красота.
И неудача покрылась Красотою.
И горы зацвели Красотою.
А вы цветы допустите, их допустите – детей.
И склонитесь перед Принесшим ее – Красоту
Великого Мира. <…>

… И когда вы будете строить Храм Красоты,
И на подходах к нему раскинете сад Радости,
То назовите сад этот Моим Именем, ибо Я сказал вам:
Радуйтесь, дети!» .

В изученной нами современной литературе нет единого мнения о том, что же растет в «Саду Мории», что такое «цветы Мории». Кто­-то считает, что «мысли Учителя», кто­-то – что «ауры учеников». Книги Живой Этики позволяют найти ответы на эти вопросы. И ответы эти также глубоко символичны. Что растет в саду М.? Деревья, травы, цветы, кристаллы. Подобно им, растут и изменяются люди – сами Рерихи и их духовные качества: «Любите Меня – сила ваша растет любовью »; «Растить обиду – плохой сад », «Мощь ваша растет праной »; «Дайте расти сердцу вашему и откройте глаза ваши »; «Сердце растет, и знание накопляется »; «Мощь растет на явлениях чужой души », «Чистые мысли, как ветви, вьются, разные они, но рост их укрепляет дерево », «Сулю рост сознания, оно приходит постепенно, незаметно, как рост травы », «Достижение есть – оно растет, как кристалл, насыщенный опытом », и др. . Но чаще всего растет дух: «Сталь пробуют огнем – сила духа растет от дыхания жизни », «Так растет дух, явленный перед мирозданием », «Огонь действия жизни растит крылья духа », «Так и бывает, когда дух сознает служение, новые крылья растут и кругом воздух поет ночью » и мн. др. . Итак, «Вы меняетесь у Меня на глазах »; «Как дерево обновляет листву, так люди процветают на пути добра »; «Еще один день, и растет цветок ваш »; «Так же и в Учении Духа. Ученик получает озарения радости. <…> И должен вырасти духом На всех обратившихся. Но не боится он. И знает, что его время приходит » . И наконец, в «Озарении»: «Как саду прекрасному, Радуемся мысли чистой. Потому не удивляйтесь, что Великий Учитель повторяет простые фразы. Фиксируя эти мысли, Мы иногда даем укрепиться отличному цветку духа. Поэтому, наряду с великими космическими открытиями и мировыми событиями, Мы также бережно растим цветы духа. Так разнообразна работа Нашего Братства » .

Итак, на основе текстового анализа заглавий и текста книги стихов Н.К.Рериха «Цветы Мории» и книг Учения Живой Этики «Листы Сада Мории. Зов», «Листы Сада Мории. Озарение» мы подтвердили структурно-символическое и семантическое единство данных текстов (концепты сада, Садовника, цветка, листьев). Наиболее близки между собой тексты книги стихов Н.К.Рериха и первой книги Учения Живой Этики «Зов», однако именно книга «Озарение» содержит наиболее полные пояснения символики предшествующих текстов. Кроме того, на основании анализа перво­источника раскрыты понятия «цветы Мории», «листы Сада Мории», «Сад Мории». В произведениях Рериха, начиная с ранней поэзии и до дневниковых записей последних лет, вслед за символикой Живой Этики «листы», «листки», «листья» могут быть поняты и как листы дерева, и, следовательно, как страницы Книги Жизни одновременно (в «Тайной Доктрине» Е.П.Блаватской утвер­ждается, что одни из первых священных книг, полученных из того же источника, были запечатлены на пальмовых листьях).

Останавливаясь на образах «сада прекрасного», «сада светлого» у Н.К.Рериха и в книгах «Листы Сада Мории», нельзя не упомянуть богатейшую символику Сада (сад­виноград) и Цветка в традиционной народной и книжной культуре. Здесь сад – владение самого Творца, и сердце человека – тоже цветок в Его Саду. Сравните у Р.Тагора, сборник «Лунный серп»: «Когда в девичестве мое сердце открывало свои лепестки, ты (малютка­-ребенок. – Ю.П. ), как благоухание, носился вокруг него » ; сборник «Цветы моего сада»: «Горсть праха могла скрывать знак твой, когда я не знал его смысла. / Но теперь, когда я стал более мудрым, я распознаю его во всем, что скрывало его прежде. / Он запечатлен в лепестках цветов; волны выбрасывают его с пеной, холмы поднимают его на своих вершинах » ; «Я понимаю голос твоих звезд и молчание твоих деревьев. Я знаю, что мое сердце раскроется, подобно цветку, что моя жизнь переполнилась у скрытого источника » ; «Нет! Не в твоей власти превратить почку в цветок! / Сорви почку и разверни ее – ты не в силах заставить ее распуститься. / Твое прикосновение загрязнит ее, ты разорвешь лепестки на части и рассеешь их в пыли. Но не будет красок, не будет аромата. / Ах, не в твоей власти превратить почку в цветок. / Тот, кто может раскрыть почку, делает это так просто » .

На основании изучения ряда текстов со структурно подобными заглавиями мы можем четко определить жанр «Цветов Мории» – это «книга стихов», стихотворения которой образуют структурно-семантическое единство между собой и вне собственной поэтической книги – с книгами Учения Живой Этики. В свою очередь, Учение Живой Этики продолжает традиции как восточной, так и западной философии и литературы, где концепт «сада», «цветка», «листьев» рассматривается с точки зрения множественных связей Творец – творение; Учитель – ученик. Предложенный к рассмотрению ряд книг со структурно подобными заглавиями дает возможность более глубокого понимания как поэзии Н.К.Рериха и ее генезиса, так и книг Учения Живой Этики. Они предназначены для утоления духовного голода, что и подчеркивал сам Рерих: «Книга «Цветы Мории », как вы знаете, издана для голодающих. Для духовно голодных! Ибо голод телесный ничто в сравнении с голодом духовным. И ближайшая задача каждого мыслящего во благо – помогать. Ведь лишь помогая, мы получаем » .

Литература

1. Flame in Chalice By Nicholas Roerich. Translated by Mary Siegrist. (Book I. Series 10: `Songs and Sagas`. New Era Library). New York: Roerich Museum Press, 1930.

2. Беликов П.Ф. Рерих и Индия. Страны и народы Востока, вып. XIV. Сб. Восточной комиссии Географического общества СССР, АН СССР. М.: Наука, 1972. С. 211–236.

3. Беликов П.Ф. Семья Рерихов. Опыт духовной биографии. Электронный ресурс: http://lib.rin.ru/doc/i/81995p15.html

4. Выговская Н. Источники тем и возможные параллели с восточными учениями. «Цветы Мории» Н.Рериха и «Гитанджали» Р.Тагора. Электронный ресурс:

5. Гилевич К.В. «Цветы Мории» Н.К.Рериха и «Гитанджали» Р.Тагора: сравнительный анализ некоторых аспектов. Электронный ресурс: http://www.odessa­roerich­house.od.ua/research/KG_Tagore.doc

6. Кравцова И.В. К вопросу об идеостиле Н.К. Рериха. Пятигорский государственный лингвистический университет, 2009. Электронный ресурс: http://www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading/2009/VII/uch_2009_VII_00013.pdf

7. Насонова Ю.И. Особенности свободного стиха Н.К.Рериха. Доклад на Международной научной конференции «Лингвистика и поэтика в начале третьего тысячелетия (Институт русского языка им. В.В.Виноградова РАН, 24–28 мая 2007 года). Электронный ресурс: http://philologos.narod.ru/lpconf2007.html

8. Рерих Н.К. Держава Света. Священный дозор. Рига: Виеда, 1992.

9. Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. 2­e изд. М.: МЦР, Мастер­-Банк, 1999, 2000, 2002.

10. Рерих Н.К. Цветы Моріи. Берлин: Слово, 1921.

11. Стивенсон Р.­Л. Детский цветник стихов / Пер. с англ.: Ю.Балтрушайтис, К.Бальмонт, В.Брюсов, Я.Мекейн, О.Румер, Вл. Ходасеевич. М.: Госиздат, 1920.

12. Тагор Рабиндранат . Лунный серп / Пер. с англ. А.Васина. М.: Современные проблемы, 1925.

13. Тагор Рабиндранат . Цветы моего сада. Садовник. Гитанджали / Пер. с англ. Н.А.Пушешникова. М.: Новая жизнь, 1925.

14. Листы Сада Моріи. Зов. Париж, 1924.

15. Листы Сада Моріи. Озарение. Париж, 1925.

16. Цветочки святого Франциска Ассизского / Пер. А.П.Печковского, вст. ст. С.Н.Дурылина. М.: Мусагет, 1913. Репринтное изд. Брюссель: «Жизнь с Богом», 1993.

17. Шостак О.Г. Поэзия Н.К.Рериха и ее место в русской философской лирике. Автореферат дисс. …канд. филолог. наук. Киев, 1997.

Из книги Оккультные тайны НКВД И СС автора Первушин Антон Иванович

1.4. Битва за Гималаи или Николай Рерих в святая святых 1.4.1. Подготовка плацдарма. В Тибете сошлись интересы трёх империй России, Великобритании и Китая. Первые связи с Тибетом устанавливала ещё Екатерина II. Через калмыков она посылала дары Далай-ламе, когда они шли в Тибет

Из книги Мастер сновидений. Словарь-сонник. автора Смирнов Терентий Леонидович

1.4.2. Николай Рерих и его Учителя. Николай Константинович Рерих родился 9 октября 1874-го года в Петербурге. Род Рерихов древний, датско-норвежский, появился в России в первой половине XVIII-го века. Слово «Рерих» в переводе с древнескандинавского на русский язык означает

Из книги Агни Йога. Симфония. Книга I автора Ключников Сергей Юрьевич

ЦВЕТЫ 1817. БУКЕТ - поклонники, знакомство для женщины; много - расстройство отношений, похороны.1818. ВЕНОК - плести, на голове - замужество; на голове мужчины - глупое положение.1819. ВОДЯНАЯ ЛИЛИЯ - страдание в любви; духовная власть.1820. ВЯНУЩИЕ, ЗАСОХШИЕ ЦВЕТЫ - ухудшение

Из книги Аватары Шамбалы автора Марианис Анна

ЛИСТЫ САДА МОРИИ. ЗОВ

Из книги Советский оккультизм. Тайны НКВД и КГБ автора Бубличенко Михаил Михайлович

ЛИСТЫ САДА МОРИИ. ОЗАРЕНИЕ Из "Духовной биографии семьи Рерихов", написанной замечательным исследователем-рериховедом П. Ф. Беликовым, известно, что книга эта, составленная из записей, сделанных в течение нескольких лет, собралась воедино в Индии в промежуток между 1924 и 1925

Из книги Агни Йога. Священные знаки (сборник) автора Рерих Елена Ивановна

Николай Рерих

Из книги Природа мира сновидений автора Ноар Кейла

Николай Рерих, как перевоплощение далай-ламы пятого Теперь пришла речь рассказать о шагах советского правительства по налаживанию связей с Тибетом. Как ни печально, но активное участие в этом принял Николай Константинович Рерих. Ниже изложена краткая версия того, какую

Из книги Знак эры (сборник) автора Рерих Николай Константинович

Николай Рерих Шамбала

Из книги Философия здоровья автора Кацудзо Ниши

Цветы Букет цветовАвтор: Алика, 9.2.2002Во сне я видела, как мне вручили огромный букет красивых свежих красных цветов.Опять цветыАвтор: Dolli2k, 4.12.2002Приснилось мне, будто приехала я со своим парнем к нему на дачу. Нас встретила его мама и пригласила в дом (там ещё его друзья были).

Из книги Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны автора де Гуайта Станислас

I. Цветы Мории

Из книги Коды новой реальности. Путеводитель по местам силы автора Фад Роман Алексеевич

Из книги Магия для дома. Действенные практики очищения и защиты жилища автора

Колесница = Септенер = Триумф Завершение = Полнота = Богатство = Избыток… Цветы Бездны Глава VII ЦВЕТЫ БЕЗДНЫ Еще пара слов для интересующихся проблемой Черной магии.Склонившись вместе с нами над бездной, чью крутизну они смогли охватить и чью головокружительную тьму им

Из книги Большая книга любви. Привлечь и сохранить! автора Правдина Наталия Борисовна

Цветы Цветы в доме также, как и деревья, способны привносить гармонию, усиливать ощущение счастья или покоя, помогать расслабляться после тяжелого рабочего дня. Тут нужно опять-таки доверяться интуиции и выбирать те растения, которые вас притягивают (разумеется, в том

Из книги Поиск духовного сознания автора Климкевич Светлана Титовна

Цветы Цветы не только просветляют энергию в помещении своим запахом, но и приносят в него красоту.В традиционном окуривании энергетические вибрации изменяют путем сжигания сухих лепестков. Однако запах при этом скорее едкий, в нем мало что остается от аромата живых

Из книги автора

Из книги автора

Наставления Эль Мории 786 = Пламенный Дух бессмертный, не рождённый, не созданный, но созидающий (34) = «Числовые коды» Крайон Иерархия 25.09.2010 г.Здравствуй, Божественное Я!Я Есмь Эль Мория!Приветствую тебя, Владыка!Светлана, что тебе сегодня надо знать, так это то, что на

завтра? Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

ВРЕМЯ В толпе нам идти тяжело. Столько сил и желаний враждебных. Спустились темные твари на плечи и лица прохожих. В сторону выйдем, там на пригорке, где столб стоит древний, мы сядем. Пойдут себе мимо. Все порожденья осядут внизу, а мы подождем. И если бы весть о знаках священных возникла, устремимся и мы. Если их понесут, мы встанем и воздадим почитание. Зорко мы будем смотреть. Остро слушать мы будем. Будем мы мочь и желать и выйдем тогда, когда

время. Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

НАПРАСНО Не видно знаков священных. Дай глазам твоим отдохнуть. Знаю, они утомились. Закрой их. Я за тебя посмотрю. Скажу о том, что увижу. Слушай! Вокруг нас та же равнина. Седые кусты шелестят. Озера сталью сверкают. Безответно замерли камни. Блестят в лугах сияньем холодным. Холодны тучи. В морщинку сложились. Ушли бесконечно. Знают, молчат и хранят. Птицы не вижу. Зверь не бежит по равнине. По-прежнему нет никого. Никто не идет. Ни одной точки. Путника - ни одного. Не понимаю. Не вижу. Не знаю. Глаз свой ты напрягал бы

напрасно. 1918 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

В ТАНЦЕ Бойтесь, когда спокойное придет в движенье. Когда посеянные ветры обратятся в бурю. Когда речь людей наполнится бессмысленными словами. Страшитесь, когда в земле кладами захоронят люди свои богатства. Бойтесь, когда люди сочтут сохранными сокровища только на теле своем. Бойтесь, когда возле соберутся толпы. Когда забудут о знании. И с радостью разрушат узнанное раньше. И легко исполнят угрозы. Когда не на чем будет записать знание ваше. Когда листы писаний станут непрочными, а слова злыми. Ах, соседи мои! Вы устроились плохо. Вы все отменили. Никакой тайны дальше настоящего! И с сумою несчастья вы пошли скитаться и завоевывать мир. Ваше безумие назвало самую безобразную женщину - желанная! Маленькие танцующие хитрецы! Вы готовы утопить себя

в танце. 1916 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

ВЗОЙДУ Голос еще раз подам. Куда от меня вы ушли? Вас мне снова не слышно. Голоса ваши в скалах заглохли. Я больше не отличу голос ваш от ветки падения, от взлета птицы случайной. Призывы мои для вас тоже исчезли. Не знаю, пойдете ли вы, но хочется мне еще на вершину подняться. Камни уже оголились. Мхи стали реже, а можжевельник засох и держится слабо. Аркан ваш пригодным был бы и мне, но и один я

взойду. 1917 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

УВИДИШЬ Что лицо мое греет? Светит солнце, теплом наш сад наполняет. Что там шумит? Море шумит. Хотя за скалистой горою его и не видно. Откуда аромат миндаля? Черемуха вся распустилась. Белым цветом залиты деревья. Яблони тоже цветут. Все разноцветно сверкает. Что перед нами? Ты стоишь на пригорке. Перед нами спускается сад. За лугом синеет залив. На той стороне холмы и леса. Темнеют сосновые горы. Очертанья уходят в даль голубую. Когда я увижу все это? Завтра

увидишь. 1917 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

ПРИВРАТНИК "Привратник, скажи, почему эту дверь затворяешь? Что неотступно хранишь?"- "Храню тайну покоя".- "Но пуст ведь покой. Достоверные люди сказали: там нет ничего"."Тайну покоя я знаю. Ее охранять я поставлен"."Но пуст твой покой"."Для тебя он пуст",- ответил

привратник. Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

КЛЮЧИ ОТ ВОРОТ Волшебником буду сегодня и неудачу в удачу я превращу. Заговорили молчавшие. Обернулись назад уходившие. Закивали все грозные. Поникли все угрожавшие. Мысли пришедшие как голубь залегли для управления миром. Самые тихие слова принесли бурю. И ты шел, как тень того, что должно наступить. И ребенком ты станешь, чтобы стыд не мешал тебе. Ты сидел у проезжих ворот, доступных для каждого плута. Спрашивал, кто хочет тебя обмануть? Что тут удивительного? Удачливый охотник найдет достойную охоту. Найдет вне страха. Но, получив удачу свою, уходя, знаю я, что не всех Из вас я увидал. Лучшие встречи остались без завершения. И много добрых мимо прошли или еще не дошли. А я их не знал. И переодетым я сидел между вами. И вы закутались в разные ткани. Молча хранили заржавленные ключи

от ворот. 1917 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

К НЕМУ Я нашел наконец пустынника. Вы знаете, как трудно найти пустынника здесь, на земле. Просил я его, укажет ли он путь мой и примет ли он благосклонно мои труды? Он долго смотрел 1000 и спросил, что у меня есть самое любимое? Самое дорогое? Я отвечал: "Красота".- "Самое любимое ты должен оставить".- "Кто заповедал это?"- спросил я. "Бог",- ответил пустынник. Пусть накажет меня Бог я не оставлю самое прекрасное, что нас приводит

к Нему. 1920 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

НАШ ПУТЬ Путники, сейчас мы проходим сельской дорогой. Хутора чередуются полями и рощами. Дети заботятся о стадах. К нам дети подходят. Мальчик нам подал чернику в бересте. Девушка протянула пучок пахучей травы. Малыш расстался для нас со своей в полоску нарезанной палочкой. Он думал, что с нею нам будет легче идти. Мы проходим. Никогда больше не встретим этих детей. Братья, мы отошли от хуторов еще недалеко, но вам уже надоели подарки. Вы рассыпали пахучую травку. Ты сломал корзиночку из бересты. Ты бросил в канаву палочку, данную малышом. К чему нам она? В нашем долгом пути. Но у детей не было ничего другого. Они дали нам лучшее из того, что имели, чтобы украсить

наш путь. 1917 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

НЕ ОТКРОЮ Усмешку оставь, мой приятель. Ты ведь не знаешь, что у меня здесь сокрыто. Ведь без тебя я наполнил этот ларец. Без тебя и тканью закрыл. И ключ в замке повернул. На стороне расспросить тебе никого не удастся. Если же хочешь болтать тебе придется солгать. Выдумай сам и солги, но ларец я теперь

не открою. 1917 Николай Рерих. Цветы Мории. Москва, "Современник", 1988.

КАПЛИ Твоя благодать наполняет руки мои. В избытке льется она сквозь мои пальцы. Не удержать мне всего. Не успеваю различать сияющие струи богатства. Твоя благая волна через руки льется на землю. Не вижу, кто подберет драгоценную влагу? Мелкие брызги на кого упадут? Домой не успею дойти. Изо всей благодати в руках, крепко сжатых, я донесу только